Вера почувствовала: что ни ее целомудренность, ни убеждения, ни строгость к внешним — не являются той, столь необходимой, гарантией от падения; она просто поникла духом, в ожидании последствий.
В окне она увидела, как промелькнул, возвращаясь из города Юрий Фролович. В сознании ее вспыхнул целый заговор против себя: "Нет, только строго, по-христиански, я должна при встрече приветствовать его, ведь, мы же…"
Юрий Фролович вошел бодрый, сияющий и, быстро раздевшись, шагнул к ней поздороваться. Глаза их встретились, и Вера почувствовала, что весь ее заговор — это надломленная соломинка. Хотя какой-то еще страх удержал обоих от поцелуя, но, оказавшись в его объятиях, Вера совсем не сопротивлялась и почувствовала, что, в это краткое мгновение, блаженство разлилось по всему ее существу.
— Я так соскучился по тебе, Вера! — сказал он. Князева, как-то виновато, отошла к столу и, в свою очередь, вполголоса, подняв мельком на него глаза, сказала:
— Я тоже…
В городе нашел сестру Зою, по твоему адресу, и в эти дни остановился у нее. Вот тебе письмо от нее, строго секретно, — передавая конверт Вере, с улыбкой объявил ей Юрий Фролович.
Вера, взглянув на конверт и не распечатывая, положила на подоконник, со словами:
— Опять, наверное, с каким-нибудь строгим обличением. Через несколько дней, утром, вошел к ним посыльный из комендатуры и объявил, что к 10-ти часам утра комендант, в обязательном порядке, вызывает Князеву в контору; с ней будет беседовать приезжий начальник.
Томительное предчувствие овладело обоими ими.
— Вера! Я не пущу тебя одну, пойду с тобой и всем, чем буду в состоянии, я буду защищать тебя. Ведь у них непременно в уме созрел какой-то гнусный план, слышишь! А ты говори прямо и решительно: "Я жена его!" Поняла?
Вера залилась вся румянцем и полушепотом, не поднимая глаз на Юрия Фроловича, ответила:
— Хорошо.
Выходя, они решили, что Вера зайдет в кабинет, а Юрий Фролович останется в прихожей, в случае же угрожающих последствий, он придет ей на помощь. Помолившись, они вышли.
— Ну, Князева, садитесь! — официально объявил ей, вновь прибывший начальник, указывая на стул. Я приехал расследовать поступившие данные по делу, изнасилованной и замученной, гражданки Ф. Одновременно поступили сведения и о вашем аморальном поведении в поселке, что, косвенно, послужило поводом к произведенному насилию. Аморальное — это, понимаете, ну, по-нашему, по таежному — проституция…
Князева вздрогнула, как ужаленная, от этого неслыханного оскорбления и, увидев ехидную улыбку на лице коменданта поселка, поднялась, чтобы выразить свое возмущение от этой гнусной клеветы.