– В заключительном акте драмы участвует только основной состав, – поддержал его Никита. – Нас шестеро. Мы одни можем сделать это. Больше никто.
– Что мы должны сделать, Никита? – недоумевал Горский. – Хватит водить нас за нос!
Женщины своим молчанием выразили солидарность с ним.
– Мои предположения только собьют вас с толку. Я не ручаюсь за их достоверность.
– У нас только пять фигурок, – напомнила Лида. – Где мы возьмем еще две?
– Не знаю…
– Сориентируемся на месте, – сказал Сиур, положив конец этому спору. – Время и место имеют значение, я уверен. Они и послужат подсказкой…
Две машины, одна за другой, мчались в город по ночному шоссе. Белая крупа летела навстречу, посеребренная светом фар. Казалось, за окнами не зимняя ночь, а необъятная великая вечность, полная ледяного звона и мерцания звезд. Там, выше снеговых туч, горело созвездие Ориона и тускло стелился Млечный Путь…
Город выглядел призрачным, зачарованным. Все вокруг словно застыло – река в каменных берегах, угрюмые соборы, здания и деревья, едва различимые сквозь метель. Дом, где некогда проживал Альберт Михайлович, притаился среди белых от снега тополей и лип. Все окна были темны, фонари во дворе не горели.
– Фонари брать? – спросил Горский, вытаскивая из багажника спортивную сумку.
– Конечно, – кивнул Сиур. – Там же тьма кромешная.
Выехали налегке, без лишних вещей. С собой захватили только статуэтки, рубиновые серьги и Ключ.
В парадном горела маленькая лампочка. Коты в углу сверкали глазами. Пахло старой штукатуркой и пылью.
Тина испытывала дежавю. Ее охватило волнение: как будто она снова шла к старику в гости, а он не мог открыть ей дверь, потому что лежал мертвый в своей квартире…
Никита приложил палец к губам:
– Тихо! Не то жильцов разбудим…
– Нам повезло, – прошептал Сиур, открывая дверь в подвальное помещение дубликатами ключей, которые он когда-то не поленился сделать. – Замки никто не удосужился поменять. Заходите быстрее!
Все шестеро, трое мужчин и три женщины, по очереди проскользнули в темный провал входа. Замыкающим вызвался быть Никита. Прежде чем закрыть за собой дверь, он на секунду замер и прислушался. В доме стояла глухая, настороженная тишина: ни звука, ни шороха. С мягким стуком дверь затворилась…
В тесноте подвала раздавались возня и приглушенный смех – кто-то из женщин споткнулся и едва не упал. Вспыхнул мощный фонарь Горского, освещая сваленные в кучу сломанные стулья, пыльные сундуки, то самое кожаное кресло, на котором когда-то нашли арбалет…
– Ой, девочки! – воскликнула Валерия. – Смотрите, какое чудо!