Щеки Соррел пылали от гнева, но вмешалась встревоженная тетя.
— Ливия! Немедленно извинись! Еще не хватало, чтобы вы поссорились!
Однако Соррел уже пришла в себя. Вот тебе и наблюдательная миссис Харрис. Оказывается, и она может ошибаться.
— Ничего, тетя Лейла,— устало проговорила она. — Кузина права, между нами все должно быть ясно. Успокойся, Ливия. У меня нет ни малейшего желания вставать между вами, даже если бы я могла это сделать.
Ливия совершенно не смутилась.
— Вот и отлично. Замечательно, что мы понимаем друг друга. А теперь, пожалуй, пора идти вниз. Джентльмены ждут.
— Минутку, — неожиданно остановила ее Соррел. — Раз уж мы так восхитительно откровенны сейчас, ответь мне, кузина, на один вопрос. Ты его любишь?
Ливия пожала плечами и даже не стала притворяться.
— Не глупи. Он мне нравится, и я сразу решила выйти за него замуж, потому что кому как не мне быть маркизой. Но я не собираюсь ни в кого влюбляться, если ты хочешь знать. От любви люди глупеют и становятся излишне чувствительными, а я слишком честолюбива. Должна сказать, мне жаль, что у мистера Фитцсим-монса нет титула, ведь он куда как элегантнее и воспитаннее! Кроме того, — разоткровенничалась Ливия,— я хорошо знаю, что могу как угодно вертеть им. Но, с другой стороны, его сиятельство красивее мистера Фитцсиммонса, и я ни минуты не сомневаюсь, что мы с ним договоримся. Не смотри так, кузина. Я вовсе не хочу сказать, что он не влюблен в меня. Но если я выхожу за него замуж потому, что он богат и у него есть титул, о котором я всегда мечтала, то он женится на мне из-за моей красоты и еще потому, что все меня любят, значит, я буду подходящей хозяйкой его дома. Видишь, ни у меня, ни у него нет иллюзий.
— Вижу, — холодно проговорила Соррел.— Надеюсь, вы будете счастливы вместе.
Ливия прищурилась. Ей не понравился тон Соррел.
— Будем! А теперь, думаю, нам пора вниз. Мы слишком долго заставляем себя ждать. И если у тебя есть хоть капля гордости, моя дорогая американская кузина, то ты должна понять, его сиятельство вовсе не обязан ехать рядом с тобой все время. Ты даже не представляешь, какую разыгрываешь из себя дуру.
Заткнув таким образом рот матери и кузине, Ливия повернулась и пошла вниз по лестнице. Все время, пока пили чай, она смеялась и болтала, словно ее совсем ничто не тревожило.
Соррел, напротив, говорила еще меньше обычного, стараясь побороть боль и гнев, вызванные безжалостными словами Ливии. Она знала, что обвинения, брошенные ей Ливией, вызваны злобой, но в них было много правды, и Соррел вновь замкнулась в себе, поклявшись, что у его сиятельства больше не будет повода ни жалеть ее, ни бояться ее навязчивости.