— Майор Блант, — позвала его Флора, — я хочу, чтобы вы рассказали мне об этих африканских предметах. Я уверена, вы знаете, что это такое.
Опасаясь, что миссис Экройд снова затеет свой разговор о дарственной записи, я поспешил заговорить о новом виде сладкого горошка. Мне было известно, что есть новый вид сладкого горошка, ибо я прочитал о нем в то утро в «Дейли мейл». Миссис Экройд ничего не смыслит в садоводстве, зато она принадлежит к женщинам, стремящимся любой ценой доказать, что они в курсе событий, и что они тоже читают «Дейли мейл». Эту умную беседу мы и вели до самого прихода Экрой-да и его секретаря, после чего Паркер пригласил всех к столу.
За столом я оказался между миссис Экройд и Флорой. Блант восседал по другую сторону миссис Экройд, а Джоффри Реймонд — рядом с ним. Обед прошел невесело. Экройд был явно озабочен. Выглядел он плохо и почти ничего не ел. Разговор поддерживали мио-сис Экройд, Реймонд и я. На Флору, очевидно, действовала подавленность дяди. А Блант впал в свое привычное молчание.
Как только закончился обед, Экройд взял меня под руку и отвел в свой кабинет.
— После кофе нас здесь никто не потревожит, — объяснил он. — Я попросил Реймонда позаботиться, чтобы нам не мешали.
Я незаметно наблюдал за ним. Было видно, что он чем-то очень взволнован. С минуту или две он шагал взад-вперед по комнате, потом, когда Паркер вошел с подносом, опустился в кресло перед камином.
Кабинет был удобным помещением. Одну из его стен занимали книжные полки. Высокие кресла обиты темно-синей кожей. У окна — большой письменный стол, на котором лежали подшитые и аккуратно надписанные деловые бумаги. На круглом столе — множество газет и журналов.
— У меня опять эти боли после еды, — небрежно заметил Экройд, отпивая кофе. — Вы должны дать мне еще своих таблеток.
Меня поразило его старание создать впечатление, будто наша встреча носит чисто медицинский характер. Я повел себя соответственно.
— Я так и думал. Я принес их с собой.
— Добрый человек! Дайте же их.
— Они у меня в саквояже в холле. Я сейчас принесу.
— Не беспокойтесь, — остановил он меня, — их принесет Паркер. Паркер, принесите саквояж доктора.
— Хорошо, сэр.
Паркер вышел. Я собирался заговорить, но Экройд предупредительно вскинул руку.
— Подождите! Разве вы не видите: мои нервы в таком состоянии, что я с трудом себя сдерживаю?
Я отлично это видел, и мне было не по себе. Различные предчувствия одолевали меня.
Экройд тотчас же продолжил.
— Проверьте, пожалуйста, закрыто ли окно, — попросил он.
Несколько удивившись просьбе, я встал и подошел к окну. Это окно было не французское, а обычное, подъемного типа. Тяжелые шторы из синего бархата задернуты, но само окно в верхней части — открыто. Я все еще стоял у окна, когда в комнату вошел Паркер с моим саквояжем.