— О, да! Я забыла. Он сказал: «Скажи Паркеру, что сегодня мне ничего больше не нужно, и пусть он меня не беспокоит». Я встретила Паркера тут же за Дверью и все передала ему.
— Все верно, — сказал инспектор.
— Но скажите же, что здесь похитили?
— Мы не совсем… уверены, — сказал инспектор, колеблясь.
В глазах девушки появилось выражение большой тревоги. Она пристально посмотрела на инспектора.
— Что случилось? Вы что-то от меня скрываете?
Двигаясь в своей обычной свободной манере, подошел Гектор Блант и стал между нею и инспектором. Словно ища опору, она протянула руку, и он взял ее в свои, похлопывая, будто она была очень маленьким ребенком, и она повернулась к нему, как бы почувствовав в его скалоподобном облике и спокойствии нечто, сулившее ей утешение и защиту.
— Плохие новости, Флора, — сказал он тихо. — Для всех нас плохие. Ваш дядя Роджер…
— Что?
— Это будет для вас ударом. Большим ударом. Бедный Роджер умер.
Флора отшатнулась от него, глаза ее расширились от ужаса.
— Когда? — прошептала она. — Когда?
— Боюсь, что очень скоро после того, как вы от него вышли, — мрачно сказал Блант.
Флора дотронулась рукой до горла, коротко вскрикнула, и я поспешил подхватить ее, так как она падала. Ей было дурно. Мы с Блантом отнесли ее наверх и уложили в постель. Я послал Бланта разбудить миссис Экройд и сообщить ей о случившемся. Флора вскоре пришла в себя, и я привел к ней мать. Объяснив ей, что нужно сделать для девушки, я снова поспешил вниз.
Я встретил инспектора, когда он выходил из двери, ведущей в кухонные помещения.
— Как себя чувствует молодая леди, доктор?
— Пришла в себя. С ней мать.
— Хорошо. Сейчас я допрашиваю слуг. Все они говорят, что у заднего крыльца вечером никого не было. Ваши описания этого незнакомца были смутны, не смогли бы вы дать нам что-нибудь более определенное, за что можно было бы ухватиться?
— Боюсь, что нет, — сказал я с сожалением. — Было темно, у парня воротник пальто был поднят, и шляпа надвинута до самых глаз.
— Хм, похоже, что он хотел скрыть свое лицо, — сказал инспектор. — Вы уверены, что не знаете этого человека?
Я ответил, что уверен, но не так решительно, как мог бы ответить. Я вспомнил то впечатление, которое произвел на меня голос незнакомца. С некоторой неуверенностью я рассказал об этом инспектору.
— Говорите, голос грубый, простой?
Я подтвердил, но тут же подумал, что грубость эта теперь казалась мне нарочито преувеличенной. Если он, как полагает инспектор, хотел скрыть свое лицо, он точно так же мог попытаться изменить и голос.