Иван Безглинг, в кафтане немецкого покроя, длинных чулках и башмаках с пряжками, шел по улице, направляясь к Москве-реке, к дому Теряевых, когда наткнулся на толстого купца. Тот оттолкнул его и грубо крикнул:
— Шиш с Кукуя! Иди на Кукуй!
Безглинг отскочил в сторону, но в тот же миг почувствовал толчок в бок и отлетел в другую сторону.
— Шиш на Кукуе! — крикнул другой, толкнувший его.
— Пустите! — просительно сказал Безглинг, но купцы окружили его и, с хохотом толкая его из стороны в сторону, кричали:
— Чертов немец, иди на Кукуй!
Молодые купцы потешались над бедным художником, а более старые стояли в стороне и бездействовали.
— По-моему, — говорил один, — что черт, что немец — все едино.
— Тэк! — кивал другой купец. — Все единственно!
— Теперь они что? Кости мертвецкие в ступе толкут, черную немощь пущают…
— Братцы! — закричал кто-то. — Да ведь это Никонов богомаз!
— Ах он, песье отродье! — загудело кругом. — Ширяй его!
Седой купец даже замахал руками.
— Вот он, кургузый! Вот он, совратитель! Видели его, окаянного, Спасов лик! Срам!
Безглинг почти терял сознание от беспрестанных толчков; камзол его обратился в лохмотья, шляпа упала в пыль и затопталась ногами. Он уже мысленно готовился к смерти, как вдруг раздались окрики, появились слуги с батогами, и толпа быстро раздвинулась на обе стороны, очищая дорогу и обнажая головы.
— Что за шум? — резко спросил князь.
— Да вот, княже, кукуевский шиш подвернулся. Потешились малость!
— Никоновский богомаз! — крикнул кто-то из толпы со злобою.
— Дела у вас нет, длиннобородые, — с презрением сказал князь Теряев, — в батоги бы вас! Иди, Иван! — обратился он к дрожавшему художнику и хотел тронуть коня, но бедный Безглинг вдруг отшатнулся, упал на землю и стал корчиться. Лицо его посинело, изо рта показалась темная кровь, он вскочил с земли, взмахнул руками и снова упал уже без движения.
Толпа в ужасе смотрела на труп.
В этот миг вдруг появился юродивый.
Со стороны базара неслись смятенные крики.
— Началось! — завопил Киприан, потрясая посохом. — Час возмездия ударил! Бойтесь, никонианцы! Господь идет с гибелью.
— Мор, мор! — ревела прихлынувшая толпа.
Князь Теряев взмахнул плетью.
— Что там? — крикнул он.
— Мор, — раздались голоса, — на рыбном базаре падают и мрут!
— Гибель никонианцам! — ревел юродивый.
— С нами крестная сила!
— Гнев Божий! — раздались голоса.
— Убрать! — сказал князь слугам, указывая на посиневший труп, который лежал у ног его коня, и двинулся из толпы. Вдруг снова раздались вопли. Два человека извивались на земле в предсмертной муке.