Я пожал ее, подумав: по крайней мере, он не сказал «я так много о вас слышал».
— Взаимно, — кивнул я.
— Папа, может, поедем? — спросила Кейтлин.
— Конечно! — Я повернулся к Люси: — Значит, в шесть часов вечера в воскресенье.
Она кивнула, и мы уехали.
По дороге в Сан-Франциско Кейтлин сказала:
— Мама собирается пожениться на Питере.
— Вот как, — отозвался я. — А ты что думаешь по этому поводу?
— Я хочу быть подружкой невесты.
— Полагаю, это возможно. Ты знаешь, чем занимается Питер?
— Он командует в церкви.
— Правда? — слегка встревожился я. — В какой церкви?
— Милой такой.
— А названия ты не помнишь?
— Уни… уни…
— Может быть, унитарной?
— Да, верно. Унитарной. Смешное слово.
Что ж, это цивилизованная церковь, а то ведь всякое бывает.
— Питер очень милый, — добавила Кейтлин.
— Я рад.
— И он сказал маме, что тебе нужно разрешить снова видеться со мной.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что я играла в соседней комнате, когда он это сказал. Тебе мама запрещала со мной видеться?
Я посмотрел на огни залива:
— Нет.
— Это правда?
Кейтлин, тебе не нужно знать правду.
— Да, солнышко. Это чистая правда. Я был в отъезде, работал.
— Но ты больше никогда не будешь уезжать так надолго?
— Не буду. Никогда.
Она протянула тонкую ручку:
— Заметано?
Я усмехнулся:
— С каких это пор ты начала выражаться, как в Голливуде?
Она проигнорировала мою шутку и руки не опустила:
— Заметано, папа?
Я взял ее ручонку и пожал ее:
— Заметано.
Выходные пролетели в блаженном тумане. В шесть часов вечера в воскресенье мы снова стояли у дома Люси. Когда дверь открылась, Кейтлин кинулась, чтобы обнять мать, затем подскочила ко мне, чмокнула в щеку и сказала:
— Увидимся через две недели, пап.
Затем она скрылась в доме, прижимая к себе целый выводок Барби и другие бесполезные вещицы, которые я накупил ей за выходные. Мы с Люси неожиданно остались наедине на пороге и неловко молчали.
— Ну как, хорошо провели время? — спросила Люси.
— Замечательно.
— Я рада.
Молчание.
— Ну, тогда… — сказал я, пятясь.
— Ладно, тогда пока.
— Увидимся через две недели.
— Хорошо.
Я кивнул и повернулся, чтобы уйти.
— Дэвид, — сказала она, заставив меня обернуться.
— Да?
— Я только хотела сказать… Я рада, что у тебя все наладилось с профессиональной точки зрения.
— Спасибо.
— Наверное, было ужасно.
— Верно.
Молчание. Потом она сказала:
— Я хочу, чтобы ты еще кое-что знал. Мой адвокат рассказал мне, что когда у тебя все рухнуло и ты потерял все свои деньги…
— Это так. На какое-то время я остался без всего.
— Но ты все же умудрился платить мне алименты.
— Я был обязан.
— Но ведь ты был разорен.