Расположившись вокруг королевы в Большой галерее, придворные с серьезными лицами слушали итальянских музыкантов и певцов, приехавших из Бергамо. Голоса у них были чудесные — среди них звенел даже ангельский тенор-альтино — программа возвышенная, по большей части духовная, а не мирская, однако почти все, в особенности сидящие, мало-помалу погружались в сонное оцепенение. Только Мария де Медичи пребывала в восторге, и те, кто сидел к ней поближе, тоже изображали на лицах восторг, чтобы не попасть впросак, когда королева на них посмотрит. Одна мадам де Гершевиль потихоньку зевала, прикрывшись веером, имея мужество сохранять собственное мнение. Самые молоденькие из дворян переглядывались с фрейлинами и слегка улыбались.
Лоренца сидела возле старенькой маршальши де Ла Шатр, которая, изнемогая под грузом прожитых лет, опустила голову на грудь и тихонько похрапывала. Сама Лоренца хоть и любила музыку, но сейчас ее тоже не слушала. Она думала только о муже и еще о том, что так и не получила о нем никаких известий. Филиппо Джованетти не спешил с возвращением, прошло уже долгих три недели с тех пор, как он уехал, и Лоренца тревожилась с каждым днем все больше. Где? В каком подземелье далекой Голландии томится ее несчастный возлюбленный?
Мотет[32] закончился, раздались аплодисменты, дружные и неискренние, потому что все старались не отстать от королевы.
— Концерт наконец-то окончился? — осведомилась мадам де Ла Шатр, разбуженная громкими хлопками.
— Нет, мадам, осталось еще три номера.
— О господи!
Старушка-маршальша приготовилась вновь погрузиться в дремоту, но события приняли иной оборот. Кончини, стоявший со скрещенными на груди руками неподалеку от кресла королевы, подошел к ней и, наклонившись, заговорил на их родном языке:
— Мадам, почему бы вам не перенести конец концерта на завтра? Или отложить его на несколько дней?
— С какой стати? Разве эта музыка не божественна?
— Божественна, божественна... Но очень уж печальна. Мы все словно бы на похоронах, а Ваше Величество так молода... так прекрасна! Вам вредно предаваться печали! Пришло время, поверьте мне, очнуться от скорби, которая, безусловно, служит всей Европе примером, но погубит ваше здоровье! Жизнь должна вступить в свои права, мадам!
— Вы так думаете?
— Я в этом уверен. Поблагодарите музыкантов, скажите, чтобы отправлялись отдыхать, и пойдемте ужинать. Завтра утром у вас Государственный совет. А сейчас немного сладенького и бокал хорошего вина не повредят вам, мадам... Вы немного побледнели.
— Вы правы, я чувствую, что устала. Возьмите на себя все хлопоты.