И на баяне он зашибись играет.
За ближайшим к стойке столом пили водку две девушки и два господина, имеющих достаточно респектабельную наружность. Представительницы же слабого пола больше всего походили на обычных шлюх, каковыми, вероятно, и являлись. Когда взгляд Меньшагина коснулся лица одной из них, юноша вдруг почувствовал, как сердце его провалилось в пятки, а реальность натурально заколыхалась, выводя на поверхность потревоженной штормом памяти давно забытые воспоминания. Сюрреалистические образы впились в сознание Егора словно иголки под ногти. Нечто подобное переживал он лишь однажды, во время воспаления легких, когда у него был бред и он видел ТАКОЕ…
На негнущихся ногах Меньшагин направился к столику со шлюхами. Вероятно, вид у него был жуткий, потому что вся четверка уставилась на него, испуганно открыв рты. Но он себя уже почти не контролировал, потому что перед глазами у него четко стояла его предыдущая жизнь, и в этой жизни он был совсем другим человеком, а она, эта девушка с каштановыми кудряшками на голове, была… была его женой. И сейчас их души вновь встретились.
— Ма…, — прохрипел он, — Мааатунита?
— Боже, боже! Это же сумасшедший! — воскликнула Ее подруга. — Это маньяк! Маньяк!!! — завизжала она на весь кабак.
— Эй, студент! — поднялся со стула тот тип, что до этого целовал ее руку. Был он бородат и на вид предельно капиталистичен. — А ну вали отсюда, пока я тебе ребра не пересчитал!
— У меня двенадцать пар ребер, — сомнамбулически забормотал Меньшагин, наваливаясь на стол. — Ребра являются изогнутыми костными, а в переднем отделе — хрящевыми пластинками, расположенными справа и слева от грудных позвонков… Семь пар верхних ребер…
Бородатый ударил его в челюсть, но не слишком сильно. Меньшагин начал падать. Вокруг Матуниты он видел широкую ауру, раскрашенную всеми цветами спектра и сверкающую так ярко, что ему хотелось зажмуриться. В этой жизни она была шлюхой, а в прошлой — придворной дамой, а он был королевским астрологом и они друг друга любили… Все это Меньшагин видел так ясно, так отчетливо, что в истинности своих видений ничуть не сомневался, и, падая, он попытался ухватиться за руку Матуниты.
Удар стулом по голове заставил его потерять сознание.
Пришел в себя Меньшагин спустя неопределенный промежуток времени от голосов снаружи и от жуткой боли внутри головы. Она, казалось, раскалывалась.
— Очнулся, слава тебе, Господи! — отчетливо произнес женский голос.
Меньшагин открыл глаза. Над ним склонилось лицо Матуниты, а из-за ее плеча выглядывали ее подруга, официантка и бармен.