– Ты предлагаешь устроить революцию? – спросил Майк. – Хочешь, чтобы мы нарушили приказ? Ты хоть понимаешь, что это значит? Для начала конец карьеры для всех. Возможно, юридическое преследование, потому что без официального приказа мы – лишь вооруженные ополченцы. А это означает суд, штраф, может, даже тюремный срок. Ты хочешь отправиться за решетку после того, как сам стольких отправил за нее? Да ты не продержишься и трех ночей, и перед тем, как перерезать тебе горло, тебя по высшему классу отымеют в задницу.
На том все и закончилось.
Разойтись по своим подразделениям, присоединиться к общему отступлению, освободить дорогу для автобусов и надеяться, что полковник и прочие большие шишки приняли правильное решение, а если выяснится, что это не так, вернуться в комплекс, когда там все закончится, и наблюдать со стороны за работой криминалистов и уборщиков.
– Я вам вот что скажу, – заявил Джефферсон. – Мы пойдем назад медленно, очень медленно. Теперь, похоже, под землю мы уже не спустимся, но кое у кого из вас припасены патроны для вышибания дверей, ведь так?
Ребята в касках и бронежилетах, вооруженные пистолетами-пулеметами МП-5, карабинами АР и винтовками «Ремингтон-870», закивали.
– Отлично, я буду тянуть время. А пока что зарядите-ка ружья патронами для вышибания дверей. Если все провалится к черту, мы всего в пятидесяти ярдах от этих дверей, – Джефферсон указал на вход с надписью «СЕВЕРО-ВОСТОК», от которого как раз отходили бойцы отряда специального назначения одного из округов, – и мы сможем быстро добраться до них и вышибить их, если и не за пять секунд, то уж точно за одну минуту.
– Майк, мне пришла идея получше.
– Да?
Объяснив свой план, стрелок добавил:
– И это не совсем революция. Скорее, военный переворот.
– Нет, – усмехнулся Майк, – это спецназовский переворот[32].
Макэлрой нашел ему еще одну цель. По-прежнему находясь на втором этаже, Рей двигался по внешнему кольцу против часовой стрелки в направлении пассажа «Гудзон», и тут раздались выстрелы.
Он вздрогнул, подумав, что его заметили и в него стреляют, откатился назад, срывая с плеча автомат, понимая, что удача от него отвернулась и скоро он сам получит пулю в голову. Но выстрелы звучали разрозненно, случайно, никак не залпом, и Рей сообразил, что на самом деле это отголоски, доносящиеся по коридорам из открытого пространства парка развлечений, где держат заложников. Затем он услышал другой звук, первобытный, животный, и не смог определить, что это такое: это был какой-то шум толпы, гул, рев, вибрация. И выражал он… радость. Ну, возбуждение, возможно, облегчение. Разумеется, это был звук тысячи непроизвольных вздохов, вырвавшихся одновременно, как будто всем этим людям сообщили хорошую новость. Это было нечто противоположное массовому ужасу: массовое расставание с ужасом.