Но тут появился человек в белой рубашке, стоя на каком-то безумном мотоцикле, установленном торчком. У него на голове был шлем, и определенно, он был вооружен, потому что черные провода вели к наушникам у него в ушах, таким же, какие были у того иранского советника в пустыне под Ваброй, руководившего операцией, который и привел Салима и его собратьев к победе над осквернителями истинной веры из «Аль-Шабаба».
Автомат был наготове, прижатый к плечу, и Салим, ощутив прилив торжества и радости, сделал одиночный выстрел, наслаждаясь драмой, разыгранной малышом «калашниковым». Сквозь нечеткое пятно вырвавшейся из дула вспышки он увидел, как на груди врага расцвело темное пятно, и неверный рухнул, растянувшись безжизненной кучей без какого-либо изящества, словно его ноги мгновенно превратились в сырую глину. Значит, вот как они умирают, да? Без достоинства и мужества, как забитый на бойне скот.
– Асад, я убил одного! – восторженно произнес Салим.
– Ха! – усмехнулся его товарищ. – Я убил уже многих.
И все же, ужаленный похвальбой, прозвучавшей в голосе Салима, Асад решил, что ему нужно убить еще кого-нибудь, чтобы поддержать свое лицо. Поэтому он выбрал в стаде одну корову и выстрелил. Она была крупная, чернокожая, как и сам Асад, но слишком медлительная и неповоротливая, потому и оказалась в хвосте убегающей толпы. Однако сегодня Асад не знал пощады. Автомат с грохотом дернулся у него в руках, выплевывая горячую латунную гильзу, и хотя Асад не видел, куда попала пуля, негритянка тяжело плюхнулась, точно большое подстреленное животное. Рядом с ней упали еще двое, мужчина и ребенок, но мужчина тотчас же вскочил на ноги, поднял ребенка, и они побежали, оставляя скользкие кровавые дорожки, по которым их легко можно было проследить. Асад перевел взгляд на свою жертву. Негритянка лежала в расплывающейся луже крови, ее жирное лицо обмякло, а рядом с ней на коленях стоял маленький мальчик, оплакивающий свою убитую мать, поскольку он не знал, что сегодня пощады никому не будет.
– Мы убьем всех! – торжествующе воскликнул Асад, наслаждаясь сладострастным ароматом пороховых газов и отдачей малыша «калашникова», чувствуя, как по всему его телу разливается сознание того, что он делает богоугодное дело.
Толпа устремилась прочь от него с еще большей прытью, если такое было возможно, все эти матери, дочери, отцы и сыновья Запада, все до одного, про́клятые Аллахом и обреченные вечно гореть в огне, а он, Асад, служил исполнителем воли Аллаха, ее живым воплощением на земле. О, как все это было созвучно его представлениям о конце света – масштабы происходящего, бесконечная ярость, кровь, его собственная неумолимая беспощадность. Асад чувствовал себя небесным ангелом, которого господь послал очистить землю от тех, кто не желает покориться истинной вере. Его распирало от счастья. Уже сегодня он будет сидеть рядом с Аллахом, ощущая его тепло и милость, и получит любых девушек, каких только пожелает. И самый хороший момент: необязательно будет умирать, чтобы насладиться сексом. Ему пообещали живую западную девушку.