Вскоре
каждый занялся
своим делом:
Скелет
любовно увещевал
задыхающегося
от ярости пса,
благо тому цепь
не позволяла
дотянуться
до ненавистного
тела; Герда
выносила из
пристройки
пустые пивные
ящики; Хуан
сидел, сложив
ноги по — турецки,
на краю колодца
и неотрывно
созерцал желтую
стену сарая;
Кореец под
хитрые причитания
старухи чинил
сломанный косяк
на веранде;
Малой поволок
какой — то ящик
в огород. Саша
и Солнце забрались
на теплую крышу
и оттуда лениво
наблюдали за
происходящим.
Вечером
того же дня вся
компания, за
исключением
Корейца, вышла
в город. Шли
молча, упиваясь
мгновением,
естественно
каждый своим.
Особенно упивался
Хуан, ему вообще
была свойственна
некая созерцательность,
и он старательно
следовал ей.
Встречающиеся
им по пути курортники
осторожно
обходили приятелей
стороной, при
этом не проявляя,
однако, особенного
отчуждения.
В воздухе витала
южная истома,
не позволяющая
довести какое
— либо чувство,
отрицательное
ли, положительное,
до практического
воплощения.
Но, увы, вернейшим
подтверждением
правила является
исключение
из него, и на
перекрестке
дети цветов
столкнулись
с группой молодых
подвыпивших
людей, торжествующих
по случаю
демобилизации
своего товарища.
Сам же товарищ,
выряженный
в китель, отдаленно
напоминающий
форму латиноамериканского
диктатора, и
возглавлял
группу. — Стоять!
—
взревел он,
следуя велению
своего простого
сердца. Солнце,
Хуан и Скелет
флегматично
обошли распоясавшегося
триумфатора
и направились
дальше. Но путь
остальным
перекрыли
друзья дембеля.
Тогда Скелет
вернулся назад
и миролюбиво
обратился к
их вожаку: Ну,
ладно. Че ты!?
— за что тут же
схлопотал
кулаком в лоб.
— Не ты, а Вы —
товарищ ефрейтор!
— орал дембель:
Пока мы там
родину защищали....!
Договорить
ему не удалось,
поскольку
Солнце звонким
ударом ноги
в ухо уложил
его на теплую
брусчатку. Ну
и естественно:
на Солнце сразу
навалилось
трое и ему едва
удавалось
отбиваться
от них. Хуан
резко изменил
созерцательности
и с криком: Козлы
вонючие, менты
поганые, — ринулся
на подмогу
приятелю. Скелет
откуда — то
вытащил бритву
и держал на
прицеле кряжистого
детину; Малой
повис на плечах
его однояйцового
близнеца; Герда
и Саша визжали,
как собственно,
и полагается
девочкам. По
истечению
десяти минут
и та и другая
сторона претерпели
значительные
изменения, и
неизвестно
чем бы это все
закончилось,
кабы где-то
вдали на правой
стороне набережной
не раздалась
спасительная
милицейская
трель. Обессилившие
противники
ринулись в
рассыпную.
Солнце
отыскал в полумраке
Сашу, ухватил
ее за руку и
поволок за
собой через
клумбы в сторону
города. — Стой!
— на бегу окликнула
его девушка.
— Что? — остановился
он. — Я тебя люблю,
— все еще задыхаясь,
призналась
она. — Да? — отчего
то уточнил
Солнце. — Да, —
кивнула Саша
и спросила: Это
плохо? — Я не
смогу с тобой
остаться. —
сказал молодой
человек. — Я
знаю, — кивнула
она и добавила:
Я все равно
тебя люблю.
Солнце помолчал,
глядя перед
собой в землю,
наконец поднял
на Сашу глаза,
протянул руку
и предложил: