— Пытался спрашивать, да не сказывает.
Алексей Михайлович пожал плечами. Он никак не мог догадаться, от кого эта таинственная посланная, и тщетно ломал голову над разрешением этого вопроса.
Наконец он снова спросил Гараську, с глуповатым видом продолжавшего на него смотреть во все глаза:
— Где она, эта женщина?
— Где! Известно где — в людской! Прямо в людскую со двора пришла. Я говорю: посиди здесь, а я пойду доложу. И пошёл, а она там сидит.
— Ну ступай, скажи ей, что я сейчас приду.
— Ладно, так и скажу.
И Гараська хотел уже выйти за дверь, но Алексей Михайлович остановил его.
— Или нет, постой. Поди и приведи её сюда.
Гараська ушёл и через минуту возвратился в сопровождении княжны Рудницкой.
Она так была закутана платком, что Алексей Михайлович не мог догадаться, кто стоит перед ним. И только тогда, когда она скинула платок и в полумраке комнаты вырисовалось перед ним бледное личико княжны Анны, — он изумлённо вскрикнул и отступил назад…
Алексей Михайлович так был поражён появлением княжны Анны, что в первую минуту, казалось, потерял не только способность говорить, но даже и мыслить. Совершенно ошеломлённый этой неожиданностью, он несколько секунд стоял, не двигаясь с места, глядя на неё таким изумлённым взором, словно перед ним стоял не живой человек, а какой-то загробный призрак.
Но наконец он кое-как справился с охватившим его волнением и воскликнул:
— Вы?! Вы, княжна?! Это вы?! У меня… здесь?!
Анна улыбнулась бледной, печальной улыбкой и промолвила:
— Вы изумлены, князь… Я пришла к вам…
Но он не дал ей докончить фразы и, быстро подойдя к ней, воскликнул:
— Да, правда, я изумился… Но в то же время я безмерно счастлив вашим приходом… Что бы ни привело вас, я буду всегда благословлять эту минуту. Садитесь, княжна, садитесь… Чем прикажете угощать вас?..
Анна покачала головой.
— Ничем, князь… Мне нужно сказать вам только несколько слов… Удалите вашего слугу…
Долгорукий быстро взглянул на Гараську, продолжавшего стоять у дверей, и крикнул:
— Ступай отсюда…
Гараська так быстро скрылся за дверью, что казалось, он не ушёл, а просто растаял в воздухе.
Алексей Михайлович подошёл к молодой девушке и хотел её взять за руку, но она не то испуганно, не то брезгливо отодвинулась.
— Постойте, князь, — сказала она. — Не думайте, если я пришла к вам в эту позднюю пору, то меня привело какое-нибудь тёплое чувство к вам. Вы сами своими поступками вырвали из моего сердца даже дружбу, которую я раньше всё-таки питала к вам…
— Но, княжна, — попробовал остановить её Долгорукий.