— Душевно благодарен вашей светлости, — иронически поклонился Пеггам, — за то, что вы напомнили мне разницу не между соучастниками Лофоденского дела — королевский палач никакой разницы между ними, вероятно, не признает, — но между пэром Англии и скромным нотариусом из Уэльса… Со своей стороны я тоже буду помнить, что имею честь находиться в доме его светлости, милорда Коллингвуда, при помощи «Грабителей» — герцога Эксмутского.
Эту язвительную фразу нотариус закончил сухим коротким смехом, но Коллингвуд счел ниже своего достоинства продолжать пикировку. Он понимал, что для него всего лучше отделаться от Пеггама как можно скорей. Поэтому он взял приготовленные банковские билеты, выложил их на стол и тоном, исполненным глубокой горечи, повторил:
— Кому прикажете заплатить цену крови?
На бледном лице Пеггама опять появилась улыбка. Он хотел ответить, но вдруг насторожил уши, как будто услыхав снаружи какой-то шум.
Подумав с минуту, он прошептал:
— Это не они. Они еще не успели вернуться.
— Что же вы не отвечаете? — настаивал адмирал. — Покончим скорее с этим делом.
— Вы уж очень торопитесь от нас отделаться, — каким-то странным тоном заметил Пеггам. — Через минуту вы будете совсем другого мнения… Заплатите деньги Надоду, как было условлено. Мы с ним сосчитаемся. А вот и документы, подписанные вами: я взял их у Дженкинса, которому Надод поручил их беречь.
Произнеся эти слова, Пеггам, по-видимому, снова погрузился в свои собственные размышления, не имевшие ничего общего с тем, что происходило кругом.
Невозможно описать удивление Надода при такой неожиданной развязке. Он ровно ничего не мог понять. Адмирал пожал плечами, как человек, которому нет никакого дела до всех этих странностей, и взял документы, поданные Пеггамом. Тщательно рассмотрев их и убедившись, что они те самые, которые он подписывал, он поднес их к свечке и с удовольствием смотрел, как они горели. Когда они обратились в лёгкий темно-серый пепел, адмирал вздохнул, словно избавившись от тяжкого гнета.
«Наконец-то! — подумал он. — Наконец-то я избавился от этих негодяев!»
До самого последнего дня, до самой последней минуты Коллингвуд был уверен, что «Грабители» не удовольствуются условленной суммой за возврат документов. Слишком уж было им легко вытянуть из него впятеро, вшестеро больше! От него могли даже потребовать все двадцать пять миллионов франков, лежавшие в Английском банке. Поэтому адмирал был очень благодарен «Грабителям» в душе за их относительную честность и, между тем как Надод тщательно укладывал в свой бумажник полученные банковские билеты, сказал Пеггаму уже значительно мягче, чем говорил до сих пор: