В завершении четвёртого месяца тяжкого пути Лютф-Али-хан, наконец, приехал в Мешхед и, добравшись до своего дома, едва переступив порог, повалился на ковёр и забылся в двухдневном сне. Затем он долго отмывался в бане, натираясь полотняным пузырём. Только потом пригласил родственников и друзей в честь своего возвращения. Здесь он узнал, в каких местах пребывает с войсками Надир-шах. Оказалось, большую часть своих войск Надир-шах уже отправил из Хорезма в Хорасан, а сам с небольшим отрядом находится в Мерве. Солнце Царей направился туда, надеясь застать там среднего сына Насруллу-мирзу, но тот был в Мешхеде. Тогда Надир-шах совершил объезд земель Мерва, осмотрел плотину, носящую его имя, и поехал в Мешхед.
Лютф-Али-хан, ожидая шаха, почти каждый день виделся с Реза-Кули-мирзой, и в эти дни, как никогда, они понимали друг друга с полуслова, настроенные против своего государя. Мирза, отстранённый от должности правителя Хорасана, никак не мог смириться с таким унижением. Встречаясь с новым хорасанским наместником Али-ханом, он, не скрывая презрения, бросал ему в яйцо самые гнусные оскорбления. Но тот лишь горделиво поднимал голову и делал вид, что ничего не слышит. С приездом Лютф-Али-хана мирза сразу же высказал все свои жалобы и горести ему:
— Ну и отец! Я не желал бы иметь такого отца даже самому злейшему моему врагу! Он подозревает меня во всём, заставляет следить за мной своих лизоблюдов. Я бежал от него в Мешхед, чтобы не быть с ним рядом: он читает мои мысли на расстоянии!
Лютф-Али-хан, слушая племянника, тоже источал злость на Надир-шаха.
— Дорогой мирза, тебе плохо — я это вижу, но ты не познал на себе и десятой доли того, что причинил мне твой отец! Я был на пороге у самой смерти… Я четыре месяца ехал по горам и пескам, больной и грязный, как бездомный бродяга, нищий. Надир-шах нарочно отправил меня в Самарканд, чтобы удалить от себя подальше. Наши судьбы, дорогой мирза, сходны, и одна участь ожидает нас, если мы не упредим жестокие замыслы, которые вынашивает твой отец. Мы должны уничтожить его и посадить на престол тебя. Мы были близки к этому, когда он воевал в Индии, но ты струсил, дорогой мирза. Теперь это сделать не так просто, но я клянусь, что не буду называться твоим родным дядей, если не столкну с трона этого кровожадного деспота.
— Дядя, дорогой мой, я в твоих руках! Поскорее придумай что-нибудь, чтобы мы смогли взять персидский престол в свои руки.
— День этот близок, племянник, шах сейчас в дороге к Мешхеду. Я не упущу случая, если он представится Мне, но и ты не дремли: у тебя много своих преданных людей — они готовы на всё ради твоего благополучия. Готовь к перевороту молодых юз-баши. Троих из них, которые ходят за тобой по пятам, преданно заглядывают тебе в глаза, играют в шахматы и утешаются вместе с тобой молодыми гуриями, я хорошо знаю: это Афшар, Салах и Мамед-хан. Если к ним присоединятся их храбрые нукеры, то может произойти в войсках взрыв, подобный извержению вулкана. Тогда горячим пеплом засыплет и самого Надир-шаха, и всех его царедворцев. Это они своим угодничеством, лестью и чрезмерным восхвалением возвели его в «солнце царей», в «ось земли» и «опору веры». Он потерял человеческую душу и вселил в себя поганую душу Иблиса