— Странные привычки у нынешних государей, — рассудил Татищев. — Чуть возвысится какой-нибудь на престоле, так у соседних правителей дочерей в жёны требует.
— Только ли дочерей! — возразил Голицын. — Шах персидский одной рукой к телесным прелестям нашей принцессы тянется, а другой сметает солдат русских в Гиляни, Баку и Дербента. Персы добрались до Крестового перевала — оттуда казаков наших погнали, а ещё раньше гребенские казаки уступили ему средний Терек, Не пришлось бы полки из России запрашивать к границам Кавказа. Впрочем, что ж, Василий Никитич завтра я еду в Дербент, туда направляет свои стопы шах персидский, оттуда доложу обстановку.
— С туркменцами как? — поинтересовался Татищев, — Вправду ли, что их с миллион к нашим границам прикочевало?
— Вот, изволь, на днях я получил прошение от туркменских старшин с Мангышлака. Весной я посылал туда капитана Тебелева с мукой для беженцев. Вернулся он, рассказал: к моменту его прибытия на Мангышлак туркмены уже успели отойти на свои прежние кочевья. Тебелев застал на Тюб-Карагане лишь незначительное число кочевников…
Татищев повертел в руках письменный рапорт Тебелева с приложенным прощением туркмен, переведённом на русский язык, прочёл вслух:
— «Ныне присланной из Астрахани муки четвёртой доли народу нашему не досталось. Для того господина губернатора князя Михаила Михайловича просим нынешнею осенью прислать до нас нагруз на двух казённых судах муки, о чём мы, здешние старшины, особливо объявили присланному от вас Гавриле Ивановичу в приказщику…»
— Кто таков Гаврила Иванович? — спросил Татищев.
— Тебелев, кто же ещё, — отвечал Голицын. — Кстати, обрати взгляд на последнюю строку послания, Татищев прочёл:
— «А ныне в Хиве определён ханом Нурали-хан: в Бухару и Хиву послов отправьте с толмачом». — Татищев свернул послание и отложил в сторону. — С этого послания и начну дела с Хивой и туркменами. Хан Нурали, если не ошибаюсь, младший сын Абулхайра? Обоих хорошо знаю — и отца, и сына. Меньшая орда вновь оседлала хивинский престол, а сама в нашем подданстве состоит… Стало быть, и хивинское ханство вместе с Нурали-ханом должно быть под эгидой русского государства. Думаю, надо подсказать Остерману, чтобы приготовил присяжные листы и чтобы Нурали-хан подписал их.
— Князь Урусов, небось, об этом уже подумал, — предупредил Голицын.
— Не помешает и мне заняться Хивой. Право дело. давно тщусь почерпнуть сведения о тамошней азиатской жизни… для истории хотя бы.
— История нами самими пишется, — сказал князь Голицын. — Анна Иоановна ныне отбыла в вечность, Волынский тоже… А знаешь ли ты, в Астрахани в сии дни пребывает трухменец один… Тебелев его привёз о Мангышлака. Приехал тот джигит с конями, купленными у Надир-шаха для Анны Иоановны. Был у меня сей туркмен, просил отправить лошадок ко двору императорскому, но я велел обратиться к новому губернатору, то, бишь, к тебе. Мне-то уже некогда заниматься син делом…