— Позовите сюда палача! — (***) бешенстве. — Эта подлая тварь ос (***) Сановники возмущённо зашумели (***) зала превратилась в базар, и шум (***) не явился палач — наскачи, неся (***)ные иглы и горящие угли. Надир-шах (***) лил меру наказания злодею, и наска (***)
(***) — ну выдран был край страницы!!!!
Подойдя с двумя помощниками к Бухару, палач кивнул, и они схватили его за плечи, чтобы стоял смирно. Сам наскачи взял с подноса две иглы, подержал их на углях, пока они не стали красными, и изящным движением вонзил в глаза Бухара. Юноша закричал, душераздирающе, затем, когда его повели к двери, потерял сознание. Надир-шах самодовольно сказал:
— Я миловал этого негодяя… и я вырву из него всю правду, ибо божественным провидением вижу крупный заговор…
Через несколько дней, когда Бухар пришёл в себя, к нему зашёл визирь:
— Как ваше самочувствие, несчастный? Молите Аллаха, что его величество не отрубил вам голову; вы очень сильно рассердили его своими глупыми словами. Ныне великий Надир-шах пребывает в хорошем; расположении духа, и я принёс его повеление: выдать вам пятьсот динаров на прокормление. Вот, возьмите и благодарите Аллаха и шах-ин-шаха за милость… — Визирь удалился и, вернувшись к шаху, доложил ему о сделанном. Шах удовлетворённо кивнул и попросил подать ему бумагу и калам. Затем выпроводив из комнаты визиря, сел за письмо к старшему сыну. Не более чем через час, собственноручно запечатав в свиток своё послание, шах пригласил визиря и велел ему отправить письмо в Тегеран Реза-Кули-мирзе. Три сотни всадников стремглав выскочили из Дербента и понеслись вдоль берега моря к Самуру и дальше, через Баку, в Тегеран. Почти месячный их путь окончился в тегеранском загородном дворце, где в — окружении евнухов и красавиц гарема жил Реза-Кули-мирза. Старший сын шаха был несказанно обрадован вестью от отца. Распечатав свиток, он углубился в чтение письма, не замечая, Какими острыми взглядами следят за ним его евнухи. Каждую ужимку на лице, каждый вздох мирзы запоминали они.
(***) осторожности не только хмурил (***) о вздыхал, но и задумывался и
(***) и Бухара?! Это непостижимо уму! (***) голова… О Аллах, сжалься надо
(***) от жаркого волнения и страха, (***) неотвратимой беды накатывало на
сердце. Своё спасение он видел только в разуверении отца: нет, Реза-Кули-мирза ни в чём не виноват. Но не скажешь же так, если отец не обвиняет прямо, а лишь намёками, словно заяц, когда за ним скачет гончая. И мирза нашёл, что ответить: «Дорогой отец мой, солнце царей и ось нашей великой державы, не могу выразить простыми словами, как я рад за тебя! Теперь, когда злодей, поднявший на тебя руку, схвачен, не теряю и я надежды, что успокоенное твоё сердце забьётся ровно, и ты поймёшь, что зря обижал меня своим отчуждением. Преданный тебе твой старшин сын всегда был верен тебе, и нет такой силы, которая могла бы его отвлечь от отца…» Реза-Кули-мирза, вычерпав из сердца всю свою лесть, заплакав над листочком бумаги. Оба евнуха, словно сговорившись, подскочили к нему, подумав: «Раз мирза плачет, значит умер или убит его отец, великий и непобедимый Надир-шах!»