Азиаты (Рыбин) - страница 231

— Верно, Камбар-бек, говоришь, — согласился Татищев. — При вашем устройстве на Мангышлаке и подданстве России в вашем лице имела бы большую опору на другом каспийском берегу…

Приём туркмен прошёл в деловых разговорах, а затем отправились они в караван-сарай при индийском гостином дворе и занялись перевозом своих вещей на шхуну. Провожал их сам Татищев. Войдя в кают-компанию, где расположились все четыре хана, губернатор велел секретарю и казначею выдать гостям проездные и напутствовал добрыми словами:

— Стало быть так, господа гости. От Астрахани до Царицына будете плыть па сей шхуне, а далее в Царицыне городской магистрат даст вам на восемь уездных и ямских подвод прогонные деньги, а для старших из вас, то, бишь, четырём ханам — четыре черкесские коляски. Прибудете в Москву — и там о вас позаботятся московские власти.

Августовским утром, когда уже ветровая стынь по Волге волнами пошла, потянули шхуну с туркменскими гостями волжские бурлаки. Накинули на плечи ремённые лямки, пошли с ворчанием: «Эх, мать… кого только не приходилось таскать на себе! Теперь, вот туркменцы барами к самой царице едут!» И потянулись унылые дни, похожие один на другой, с частыми остановками, с ночными кострами на берегу, с ужином и чаепитием в грязных деревянных корчмах, с длинными дощатыми столами и такими же лавками. Пьяная голытьба гуляла в корчмах, разговляясь бражкой да самогоном. По приплытию шхуны с заморскими ханами на пристанях появлялись городовые с полицейскими, выдворяли из харчевен пьяных мужиков и сопровождали к столу именитых гостей. Непотребные девки тёрлись около гостей, садились бесстыдно рядом и принимали угощение от туркменцев. Однажды, под Царицыном, разговорились туркмены о лёгких нравах русских девок. Онбеги Суергап сказал:

— У них, у русских, всё очень свободно, не то, что у нас. Говорят, когда солдаты идут по деревне и, если не видят на воротах у дворов мужских шапок, то без страха заходят в дом и начинают заниматься любовью с женщинами. А если в этом доме уже есть солдат, то он вешает на ворота свою шапку, чтобы его никто не тревожил.

Слушая Суергапа, туркмены вдоволь насмеялись и усомнились в его россказнях. Тогда Суергап заявил:

— Вон впереди уже видна деревня. Давайте пошлём, своих слуг — пусть они войдут во дворы, на которых нет шапок.

Едва шхуна причалила к берегу и бурлаки бросились в корчму, четверо слуг отправились к деревеньке. Ханы, стоя у борта, с интересом ждали, чем закончится их поход. Прошло совсем немного времени — из деревни донёсся собачий лай и крики женщин: «Охальники проклятые! Ишь, что надумали! Ату их!» Собаки мчались за бегущими женолюбцами, хватая их за полы и пятки. Взобравшись, наконец, на шхуну, они долго ещё ругались. Ханы и Арслан смеялись до упаду над неудачным похождением слуг…