— Товарищ капитан, возьмите нас в свой отряд.
— Не возражаю принять в отряд таких молодцов, но это надо согласовать и с сельсоветом и с объединенным штабом брянских партизан. Ведь вы тоже партизанское формирование.
Такое согласие было получено. Петр Чикаберидзе и еще десять красноармейцев-артиллеристов, оказавшихся в окружении и пробравшихся в брянскую партизанскую зону, были зачислены в наш отряд. Так началась их новая, партизанская жизнь.
В тот же день Голубовку посетили командир и комиссар объединенных партизанских отрядов брянской зоны Емлютин и Бондаренко. Они сообщили об усилившейся подготовке противника к наступлению на брянскую партизанскую группировку и определили каждому отряду, прибывшему в южную часть Брянского леса, объект или населенный пункт для обороны. Нашему отряду предстояло «оседлать» дорогу под Суземкой, идущую на Брянск через лес, контролируемый партизанами. В райцентр Суземку прибыло крупное вражеское формирование с задачей очистить от «лесных бандитов» эту дорогу, необходимую гитлеровцам для перегруппировки войск и снабжения фронта боеприпасами и продовольствием.
Когда сгустились сумерки, мы заняли боевой рубеж. Основными силами отряда прикрыли хутор, расположенный на опушке леса, а в километре от него, на первую от леса высотку, выслали засаду — взвод под командованием Чикаберидзе. Его усилили тремя пулеметными расчетами и пятью автоматчиками из других подразделений. Всем срочно сшили маскхалаты из трофейных простыней.
Враги не заставили себя долго ждать. На рассвете Чикаберидзе увидел группу всадников, приближавшихся к высотке. Он послал связного к Исаеву. Не заметив партизанскую засаду, вражеские конники направились в хутор. Приблизившись к нему, немцы открыли огонь из автоматов. Бойцы группы Лепкова, замаскировавшиеся в подворьях, не раскрыли себя. Вражеские разведчики осмелели, подъехали к крайней хате, громко постучались. В калитку робко высунулся старик в рваной шубенке, в ветхих валенках. Один из конников спросил его на ломаном русском языке:
— Кте есть партизанен?
— В хуторе партизан нет, — ответил старик, пнув ногой лаявшую собачонку пытавшуюся защитить его от непрошеных гостей.
— Вгешь, стагый собак! — кричал гитлеровец. — Если обмануль, мы тепе гастгеляй… Пук, пук! — И он приставил ко лбу старика пистолет.
— Да нет же, нет у нас партизан. Вот те крест, — испуганно закрестился старик.
Эту роль мастерски сыграл партизан Корнюшин. Его худощавое, бледноватое лицо, борода, позаимствованные у хозяев хаты изрядно поношенные деревенская обувь и одежда, — все это убедило оккупантов, что перед ними больной старик.