— Что сделал Вовка? — спросил Бравик, глядя в одну точку.
— Привез Худому два б-б-билета в детский т-т-театр. На тот самый день. И Худой не ударил к-к-колено.
— Я с тобой потом еще поговорю, — сказал Бравик Худому. — Это может повториться, тебе нельзя ушибаться, ты поумерь свои горные подвиги.
— П-п-потом он отправился к д-д-деду, в пятьдесят третий. Тот в нем д-д-души не чаял. Вова п-п-про Одессу г-г-говорил так: моя детская страна б-б-бесконечного лета. П-п-пляж в Аркадии, Привоз, м-м-мороженое «Каштан» за двадцать восемь к-к-копеек, двор на Ришельевской… Он п-п-приезжал к деду на все лето, и тот его облизывал. Человек б-б-был суровый, но к Вове б-б-бесконечно нежный. Они как-то клеили модель «Ил-18». Вова п-п-потом всю жизнь помнил, как деду было т-т-трудно управляться с маленькими д-д-детальками одной рукой.
* * *
— Куда, бляха-муха!!! — крикнул кто-то.
Гаривас рывком оттащил доходягу в рваном бушлате от циркулярки и уложил на бетонный пол, припорошенный древесной пылью.
— Деда… Как ты, деда? — хрипло сказал Гаривас, подсовывая доходяге под затылок тощую, засаленную ушанку. — Ты держись, недолго уже. Скоро грянут всякие хренации…
* * *
— А меня, значит, он отправил в отпуск, — сказал Никон. — Чтоб я того клоуна не оперировал.
— Ты бы видел, к-к-как ты запил, когда тебя уволили! — уважительно сказал Лобода. — По-взрослому, на д-д-две недели. Наплел что-то К-к-кате и заперся на даче. Мы с Вовой п-п-приехали за тобой, ты выполз, страшно было глядеть: б-б-будка опухла, зарос, как леший. Увидел Вову и говоришь: т-т-товарищ капитан второго ранга, п-п-подлодка легла на грунт, какие б-б-будут указания?
— А Шевелеву он просто дал в морду? — спросил Гена.
— Он четыре раза П-п-пашу уговаривал. А т-т-тому все хиханьки.
— Как он остановил Артемьева? — спросил Бравик.
— Запугал до п-п-полусмерти. Тот же д-д-долбанутый на всю голову. Верит в фатум, в дао, мао, какао… К-к-каша в голове, к-к-короче.
* * *
Милютин спросил:
— Вова, может, чаю?
— Нет, спасибо, — не поворачивая головы, ответил Гаривас.
Милютин вышел, оставив дверь приоткрытой.
Артемьев, коренастый шатен с рыхлым высокомерным лицом, оттянул узел галстука, исподлобья посмотрел на Гариваса и холодно сказал:
— Что-то я тебя не пойму. Это розыгрыш?
— Нет, не розыгрыш.
— А может, это Сержик попросил меня вразумить? — Артемьев посмотрел в сторону приемной. — Больно плюшевый стал наш Сержик. Он перестал делать большие красивые глупости. Он перестал лазить в окна к любимым женщинам.
— Речь не о Сергее, а о тебе. Ты, я слышал, не подвержен вульгарному рационализму. Если это так, то для тебя не секрет, что мироздание устроено несколько замысловатее, чем это подается в учебнике природоведения.