— Не меньше получаса, — сурово произнес Макс.
— Господи, за что? — проворчал Рональд и шагнул к выходу.
— Намерены принять дам в таком виде?
Лорд Санданмор посмотрел на заляпанный чернилами жилет и пожал плечами:
— Но эти дамы упорно лезут в мой дом. Значит, пусть принимают меня таким, каков я есть.
Герцог вышел, а за ним скрылся и дворецкий. Лорелей посмотрела на дверь и рассмеялась:
— Бедный папа! Вдова Бентон даже не пытается скрыть, что мечтает стать четвертой женой.
— Вам бы этого не хотелось?
— Чтобы ей все-таки удалось поймать его в свои сети? Нет, но исключительно потому, что она сделает его несчастным, а он уже и так пережил два неудачных брака. В первый раз женился в четырнадцать лет. Невесте было столько же, и замужество она рассматривала как путь в Лондон, Париж и прочие столицы, где можно бросать на ветер деньги супруга. А он хотел одного: жить здесь. В итоге она родила папе троих сыновей и трех дочерей и умерла. Вторая жена, моя мама, любила деревню. По словам Макса, с ней папа был счастлив, однако счастье продолжалось недолго, потому что мама умерла после того, как дала жизнь близнецам. Третья жена заманила его в ловушку, поставив в такое положение, из которого порядочный человек не видел иного выхода, кроме как под венец. Она тоже мечтала о роли герцогини и сиянии лондонских огней.
— И что же с ней случилось?
— Погибла в дорожной аварии вскоре после того, как родила папе тринадцатого сына. Убегала с художником.
Аргус подумал, что, оказывается, для несчастной семейной жизни вовсе не обязательно носить фамилию Уэрлок или Вон. Неудачный брак родителей принес им с Олимпией немало страданий. Лорелей, ее братьям и сестрам повезло значительно больше: в их жизни постоянно присутствовал отец, умный и благородный герцог Санданмор. Для самого же Аргуса неизменной величиной всегда была сестра. А вот сейчас он остался один, в то время как Олимпия отправилась на поиски приключений.
Сэр Уэрлок нервно поднялся, быстро подошел к окну и остановился, глядя в сад; напряженная поза выдавала тягостные переживания. Фантазия подсказывала Лорелей, что у него есть множество поводов для мучительных раздумий, однако хотелось услышать простое, откровенное признание. Подавив вздох, она тоже отложила бумаги, неуверенно приблизилась и встала рядом.
— До темноты должны вернуться, — произнесла она шепотом, предположив, что Аргус беспокоится о безопасности родных.
— Мне следовало поехать с ними, а не сидеть здесь, — отозвался он охрипшим от досады голосом.
— Нет, не следовало, и придется это принять, хотите вы того или нет. Поездка верхом с перевязанными ребрами закончилась бы плохо, и вместо помощника вы превратились бы в обузу. Они прекрасно справятся и без вас.