Кросс прошел в гардеробную и вытащил из ящика для белья пару термокальсон. Теплые кальсоны, хороший ланч. Ничего, днем он как-нибудь переживет футбол.
Юсеф плотно захлопнул дверь своей съемной комнаты и, зажмурившись, привалился к ней изнутри. Ком в горле, казалось, вот-вот задушит его. Он постоянно повторял в уме последовательность всех своих действий, — точно заклинание, утром, днем и вечером. Он изо всех сил цеплялся за убеждение, что поступает единственно правильным образом. И то, что он делает, не только направлено на благо — это еще и единственно возможная дорога вперед.
Он не пытался себя обмануть, уверить, что последствий не будет. Он не позволял себе думать о том, как это скажется на его семье. Умом он понимал, что они будут потрясены, обезумеют от горя, не в состоянии будут поверить, что он на такое способен. Но они справятся, говорил он себе. Они будут продолжать жить дальше, вычеркнув его из своей жизни. Диаспора их поддержит. У них все будет в порядке. Не все одобрят то, что он совершил, но люди не станут изгонять из своей среды все семейство Азиз.
Однако сегодня утром вся огромность предстоящего оглушила его, точно налетевший поезд. И не то чтобы случилось нечто особенное. Они занимались обычными для субботнего утра делами. Мать пошла в азиатский магазинчик, чтобы купить халяльного мяса, овощей и фруктов на выходные. Отец отправился в мечеть помолиться и побеседовать с друзьями. Радж — в медресе, на урок Корана. Санджар еще валялся в постели, отсыпаясь за неделю.
Юсеф двинулся на торговый склад, чтобы удостовериться, что все идет как надо. Очень странно было осознавать, что он проделывает все это в последний раз. Но он не испытывал никаких особых чувств. Трудно испытывать сильные чувства по поводу старенькой фабрики и кучки рабочих, которые не были и никогда не стали бы твоими друзьями.
Подкосил его субботний обед. По традиции это была семейная трапеза. Мать к этому дню всегда неторопливо готовила какое-нибудь чудо из острой баранины с овощами, со стопкой чапати[38], которые нужно было обмакивать в подливку. Юсеф знал, что больше никогда этого не испытает, и почти не мог есть. А это, в свою очередь, вынудило мать спросить, что с ним такое. Она отстала от него, лишь когда Радж принялся ныть: Санджару нужно было срочно отвезти что-то в Уэйкфилд и он не успевал подбросить Раджа, чтобы тот встретился с друзьями и пошел с ними на футбол.
— Не беспокойся, Радж, тебя отвезет Юсеф, — пообещала мать.
— Я не могу, — отозвался Юсеф. — У меня встреча в Брайхаусе, переговоры с одним парнем насчет нового контракта. Мне некогда.