Тони отпил из бокала.
— Я тогда подумал: а не собирается ли он нас провести?
— Провести? Как?
— Ну, например, ампула с цианидом в пуговице рубашки. Или еще что-нибудь такое. Я бы не удивился.
Он стал смотреть на простирающуюся под ними долину.
— Есть новости о Рэчел Даймонд? — спросил он.
— По-прежнему заявляет, что невиновна. Но у нас есть свидетели, которые подтверждают, что брак Даймондов трещал по швам. А те штуки, которые Стейси добыла из ее офисного компьютера, плюс передача газеты в кафе, — это ее прижмет к стенке. Ты просто блестяще все разгадал.
Он покачал головой:
— Для меня это было очень странное время. Боль, лекарства… Да к тому же еще моя мать.
И тот факт, что мы с тобой почти не прекращали ссориться с начала и до конца этой истории.
— Она выходила с тобой на связь?
— Нет. Видимо, и не будет. Пока ей снова что-нибудь от меня не понадобится.
Кэрол прислонилась к нему:
— Ты все еще собираешься разузнать побольше об отце?
Он вздохнул. Она сыпала ему соль на раны. Он знал, что она делает это из заботы и приязни, но раны все равно болели. Пока его отец пребывал где-то в неизвестности, Тони мог, подобно Джеку Андерсону, населять свои мечты кем угодно, по собственному вкусу. Теперь же явилась реальность из плоти и крови, которую можно исследовать. Вряд ли он так уж хотел заполучить эту часть наследства.
— Я ведь так тебя и не поблагодарил за то, что ты вывела Ванессу на чистую воду, — заметил он.
— Ничего-ничего. Я знаю, для тебя это тяжелая история.
Он посмотрел на нее сверху вниз, волосы у нее лучились на солнце, длинные ноги она вытянула перед собой. Всякий наблюдатель решит, что они — пара, которая много лет вместе и вот совершает воскресную прогулку. Что им уютно друг с другом. Но действительность куда более запутанна и куда менее привлекательна.
Он криво усмехнулся:
— Просто иногда я жалею, что ты помешала мне подписать те бумаги.
Отпрянув, она взглянула на него, потрясенная и уязвленная:
— Ты бы предпочел, чтобы я сидела сложа руки и смотрела, как твоя мать обдирает тебя как липку?
— Не в этом дело. — Он мучительно пытался подыскать слова. — Мы с тобой жизнь посвятили разгадке тайн. Мы так к этому привыкли, что уже не можем никого и ничего оставить в покое. Нам обязательно нужно разобрать механизм по шестеренкам и узнать, как он работает. И я ловлю себя на том, что все чаще хочу, чтобы у меня в жизни было чуть больше непонятного. Хочется иногда просто жить, а не только думать и анализировать.
— Ты сейчас не об отце.
— Нет, — согласился он, ложась на спину и глядя в небо. — Совсем не о нем.