— Косточку, Руди?
Руди радостно завилял хвостом. Она пошла с ним на кухню. Руди сегодня точно заслужил дополнительное лакомство.
Натаниел лежал на спине со связанными руками.
Они вдруг выскочили отовсюду и бросились на него. Они кричали. Он отпустил старика и обернулся. Никто не смеет кричать на него, никто!
Собака снова вцепилась ему в ногу. Паршивая шавка. Он отшвырнул ее пинком через всю комнату.
Ютта сидела на диване, комкая у груди одеяло или что-то еще, и смотрела на него огромными, полными ужаса глазами.
Полицейские навалились, нацепили ему наручники и поволокли прочь, крепко держа под руки.
— Ютта, — успел крикнуть он, пока они тащили его через двор к машине, — не бойся меня!
Глупая собака бежала следом и грызла его за ноги, пока один из полицейских не подобрал ее и не отнес в дом.
— Ютта, Ютта, Ютта! — звал он.
Лес проглотил его крик, точно огромный темный зверь.
Проснувшись, я затосковала. Мне ничего не хотелось, не хотелось вставать и одеваться. Все болело — внутри и снаружи. В ушах стоял его крик, зовущий меня по имени.
Мерли, наверное, ждала под дверью, когда я проснусь, потому что она сразу вошла, уселась ко мне на кровать и спросила, сияя улыбкой:
— Есть хочешь?
Я замотала головой.
— Даже не хочешь попробовать моего супервишневого торта? Со взбитыми сливками?
Я заплакала.
— А ну-ка, подвинься.
Она легла рядом и обняла меня. Она ни о чем не спрашивала, и я была благодарна ей за это.
Я думала о Нате. Где он сейчас? Как он себя чувствует?
Он убил Каро. Он хотел убить меня. Почему же я не могу ненавидеть его?
Я его боялась, смертельно боялась. Но теперь, когда угроза миновала, я по-прежнему любила его.
— Все пройдет, — пробормотала Мерли, — вот увидишь, все пройдет.
Она имела в виду другое, но, по сути, была права. Все пройдет. Может быть. Когда-нибудь.