Буря противоречивых чувств не могла заглушить одну навязчивую мысль: ему невыносимо смотреть на подавленное состояние Китти.
— Проклятье!
Быстро подойдя к краю кровати, Клод поставил свечу на столик и повернулся к Китти.
— Успокойтесь! Все будет хорошо! Идите ко мне! Не бойтесь! — проговорил он, протягивая к ней руки.
Он обнял ее и прижал к себе, укачивая, как маленького ребенка.
— Прошу вас, успокойтесь, я не сделаю вам ничего плохого, обещаю... Все будет хорошо.
В его объятиях она напряглась, как натянутая струна, прерывисто дыша и вздрагивая, как обиженный ребенок. Клод машинально повторял одни и те же слова, не стараясь вникнуть в их смысл, лишь бы успокоить ее.
В первые минуты Китти охватил леденящий душу ужас, но ласковые слова, в значение которых она не вдумывалась, и ритмичное покачивание в объятиях Клода в конце концов возымели свое действие: напряжение стало спадать.
Ее дыхание стало более ровным, и по щекам поползли первые слезинки. Клод, услышав ее рыдания, ослабил свои объятия и достал носовой платок. Как и в первый день их знакомства, он вытер ей слезы и поднес платок к носу Китти.
— Сморкайтесь! — велел он.
Китти нервно рассмеялась и взяла у него платок.
— Что я, ребенок?
Клод усмехнулся, все еще обнимая ее одной рукой.
— Вы ведете себя именно как малое дитя, глупая девчонка!
— Я стараюсь вести себя хорошо, но... — возразила она, комкая в руке платок.
— Но я тупое животное, а вы агнец божий, и вы не знаете, как от меня защититься, — перебил ее Клод.
— У меня и в мыслях не было говорить это! — возразила она.
— Ну да! Можно подумать, я это выдумал сам! — раздраженно произнес он.
— Вы не животное, Клод! Вы только что мне это доказали! Это я веду себя неподобающим образом, хотя должна бы знать, что раз я вышла за вас замуж, то должна выполнять свои супружеские обязанности, независимо от того, существует графиня или ее нет! — ответила она решительным тоном.
— Я не собирался принуждать вас. Это мера вынужденная. Признаюсь, Китти, мне тоже сейчас нелегко. Я никогда не настаивал, если женщина не... — Он осекся, сообразив, что такое признание не для ушей молоденькой девушки, ставшей его женой несколько дней назад. — Я хотел сказать, что...
— Я знаю, что вы хотели сказать, — перебила его Китти, потупив взгляд. — Нам говорили... об этом.
— Тогда чего вы так боитесь?! — удивленно воскликнул Клод. — Если вам все разъяснили, вы должны понимать, что бояться нечего!
Но Китти не решилась рассказать ему о страшной тайне, о которой она случайно узнала, когда еще жила в охотничьем домике. Вряд ли Клод воспринял бы ее признание всерьез.