Анника ощутила что-то вроде облегчения.
— Приятно слышать, — сказала она. — Как вы отнеслись к его рассказу?
— Сам я с ним не разговаривал, я сижу на телефоне с половины шестого, с тех самых пор, как вы отправили телеграмму в ТТ, но следователи уже водили мальчика на место происшествия и считают, что его слова заслуживают доверия.
— Быстро сработано. — Анника стараясь придать голосу внушительность.
— Они хотели сделать все, когда было темно, чтобы имитировать время совершения преступления и успеть до того, как проснется толпа репортеров. Думаю, они в этом преуспели.
— И что дальше? — спросила она, едва успев нажать на тормоз перед красным светом у въезда на мост.
— Скажем так: дело переквалифицировано с бегства с места происшествия на умышленное убийство.
— Вы не собираетесь сообщить об этом в Государственную комиссию по убийствам?
Ответ был уклончивым.
— Посмотрим, что дадут нам первые дни расследования…
Красный свет сменился зеленым, и Анника проехала перекресток с Граннюдсвеген.
— За последние месяцы Бенни написал целую серию статей о терроризме, — сказала Анника. — Я сейчас еду с базы Ф-21. Не думаете ли вы, что его смерть связана со статьей о происшествии на базе, или причина иная?
— Пока у нас нет никакой возможности рассуждать на эту тему. Вы можете секунду подождать?
Он не стал дожидаться ответа. До слуха Анники донесся шорох — комиссар положил трубку на стол, встал и, судя по глухому стуку, закрыл дверь.
— Напротив, — сказал он, снова взяв трубку, — тут есть другое дело, которое я сегодня утром обсудил с капитаном Петерсоном, и оно может вас заинтересовать.
От удивления она сбросила газ.
— Мне не хочется говорить об этом по телефону, — продолжал комиссар. — Вы не могли бы приехать в управление после обеда?
Анника принялась лихорадочно рыться в кармане куртки, стараясь нащупать часы.
— Не успею, — ответила она, — у меня самолет в 14.45, и мне надо сначала заехать в редакцию «Норландстиднинген».
— Тогда мы можем увидеться в редакции. Там работает наша группа, и я обещал следователю приехать и проинформировать о результатах работы на месте преступления.
У женщины, сидевшей за столом в приемной редакции, были опухшие и красные от слез глаза. Анника, придав лицу просительное выражение, приблизилась к столу, отчетливо сознавая, что она здесь лишняя.
— Редакция сегодня не принимает посетителей, — хмуро сказала женщина. — Приходите завтра утром.
— Меня зовут Анника Бенгтзон, — примирительно сказала она, — собственно, это я…
— Вы плохо слышите? — сказала женщина и, дрожа от ярости, встала с места. — У нас сегодня траур, траур, понимаете. Один наш редактор… умер. Мы закрыты сегодня. Весь день. А теперь уходите.