Генри Гоббс, покоритель космоса (Кейв) - страница 35

— Пиф-паф, инопланетянин, ты убит!

Я медленно опускаю миску. Аппетит у меня пропал. Если меня не пристрелит майор Разумофф, то доконает голод. Увижу ли я родной Омикрон?

Несколько следующих дней проходят так, как будто время перестало существовать, словно на лабораторной по физике, только, в отличие от лабораторной по физике, я узнаю много нового и интересного. Я все вам расскажу, хотите вы этого или нет. Это тоже как на лабораторной.

Во-первых, я узнаю много нового о капитане. Я таскаюсь за ним хвостиком, чтобы майору было труднее меня пристрелить, Когда капитан идет в рубку, я иду за ним. Когда он патрулирует корабль, я ковыляю следом. Когда после обеда он удаляется в свою каюту отдохнуть, я бегу за ним по пятам.

— До встречи, инопланетянин, — говорит он, ныряя внутрь и быстренько захлопывая за собой дверь.

— Грюк! ГРЮК! ГРЮЮЮЮЮЮК!!!

— Что ж, если тебе так хочется, заходи, — говорит капитан, снова отворяя дверь, — только веди себя тихо и не дезинтегрируй на ковер.

Он садится на нижнюю койку и выуживает из-под нее комикс. Я люблю комиксы. И тоже беру себе книжицу.

— Инопланетянин, ты держишь его вверх ногами, — говорит капитан минуту спустя. — Вот погляди, как надо держать.

— Грюк. — Теперь, хитроумно убедив его в том, будто я не отличу комикса от озоновой дыры, я могу спокойно забраться на верхнюю койку и насладиться послеобеденным чтением. Так я думаю.

— Будь как дома, инопланетянин, так приятно, когда у тебя есть компания, — говорит капитан, резко поднимая голову, отчего я испытываю серьезное потрясение. — Нет, пожалуйста, не ешь комикс, от него у тебя заболит живот, к тому же я успел прочитать его только тысячу четыреста девяносто пять раз. Вот и хорошо. Если ты сделаешь из него шляпу, я не стану возражать. Вот, смотри, у меня тоже шляпа.

Капитан кладет свой комикс на голову, и мы глядим друг на друга. У меня чешется нос. Я чешу его сквозь кашу. Капитан тоже чешет себе нос.

— Интересно, инопланетянин, о чем ты думаешь, — говорит капитан. — Есть ли у тебя то, что мы называем сознанием? Мне бы хотелось считать, что есть. Есть ли у тебя мать, отец, братья, сестры, друзья? Есть ли у тебя дом, инопланетянин, и думают ли там, где ты, и ставят ли в микроволновку твой обед? Что-то ты сопишь, инопланетянин, интересно, что это значит.

Еще бы не сопеть — от всех этих разговоров о доме меня просто пополам скрутило. Но все равно надо крепиться, потому что инопланетяне не плачут — и потому что, если я заплачу, лицо у меня размокнет.

— Грюк, — тихо говорю я, сопя, — грик.