Так Френкель и встретил нашего Космонавта впервые. Рука отросла, и вес он потерял. Вот только невменяем чуть менее, чем полностью. Считает себя посланцем Земли на какой-то дикой, опасной планете. Букву «эр» не употребляет.
Был бы на месте Френкеля другой, может, тут бы Космонавт и кончился. Нельзя к сталкеру в поле подлетать сверху и пугать его кастрюлей на голове. Да вот только Генрих человек был начитанный, в кино когда-то снимался. Целую книжку об опасностях и чудесах Матушки надиктовал этому… Кому, Тополь? Не Шугпшуйцу же?
— Жарковскому.
— А! Да. Ну вот. Опомнился он, автомат отложил и начал, понимаете, процедуру контакта. Покормил парня, приветил как-то, как он умел, попытался расспросить — что, как, где. С умыслом, конечно: регенерация — дело прибыльное. Бесполезно, Космонавт ни хрена не помнил и ни хрена не соображал. Где был, как его Матушка починила — неизвестно. Френкеля он, однако, запомнил. Вот только…
— Там ещё с родителями беда случилась.
— Да, они ещё не уехали, к несчастью. Пытались договориться. То с вольными, то с военными… отыскать хоть тело, и всё тут, и слышать ничего не хотим! Любые деньги платили. Френкель-то, поразмыслив, ничего никому не сказал про Космонавта: парень категорически отказывался покидать окрестности своего ионного звездолёта. Вот только бы не лез он ещё на глаза всем, кого встречал…
— Вот только лез.
— Какой-то шпынь с ним поговорил, сообразил себе выгоду, заметил, где Космонавт пасётся, и вывел родителей навстречу. Все трое и канули — где, как, неизвестно.
— Он их в «карусель» завёл. И сам за ними зашёл, мудила. Видать, занят был, козюлю выковыривал. Шобостомысльский, польский цыган.
— Находили их? Ты откуда слышал?
— Ты как раз на море на своём был, яхту красил. Видели люди эту «карусель» сытую.
— Ну и память у тебя, Тополь.
— Думаешь, я просто с ума сходил? Я, дружище, с большого ума сходил.
— Отныне ты имеешь право именовать себя просто Наполеоном, без приставки «торт». Я скажу санитарам.
— Га-га-га-га!
— Так что там с Космонавтом, сталкеры?
— Три примерно года юродивый наш по Матушке шлялся. Он решил остаться на нашей планете, звездолёт свой отпустил. Построил себе модуль (он так его называл) из молочной цистерны. За Кошовкой, но не на берегу, а там, дальше, в лесу. База там какая-то была, утильсырьё какое-то советское.
— Хозяйство «Зятевское».
— Может быть. Недалеко от Добруши.
— Озеро?
— Озеро. Так вот, шлялся наш Космонавт, контактировал с нами, с инопланетянами, помаленьку. Вот только приспособить его для полезных обществу целей не удавалось. А было бы славно. На нём ловушки не срабатывали, спецэффекты гасли, он и в реке купался, сквозь «карусели» насквозь пролетал. Ну мутант же, с пропуском, как «калиновская фурия» или красноголовый кровосос.