Великобритания, подобно Франции и многим другим европейским государствам, в значительной степени находилась под влиянием аристократов и землевладельцев, беспокоившихся по поводу распространения коммунизма и социальных возмущений, неизбежных последствий полномасштабной европейской войны. Их пугала даже победа Великобритании: ослабленная войной Германия перестанет быть плотиной на пути наводнения советской экспансии. Для таких людей уступки Гитлеру были единственной разумной политикой в предвоенное время. Даже после начала войны многие влиятельные люди продолжали считать, что Великобритании следует как можно скорее признать свою ошибку и договориться с нацистами. Их поддерживали люди из министерства иностранных дел и казначейства, с тревогой наблюдавшие за резким сокращением финансовых резервов государства.
Контакты, продолжавшиеся в период «странной войны» между высокопоставленными нацистами и их английскими друзьями, убедили первых, что Великобритания терзается нерешительностью. Германские дипломаты и тайные агенты были предупреждены о возможном заключении перемирия с Великобританией. Соглашение о мире, подписанное 16 июня маршалом Петэном, подтолкнуло британских искателей мира, нащупывавших контакты через Испанию, Швейцарию и Швецию, к активизации своих действий.
Насколько мне известно, не существует достоверной стенограммы переговоров между Р. А. Б. Батлером (заместителем Галифакса) и Бьорном Притцем, шведским министром иностранных дел, состоявшихся в Лондоне 17 июня 1940 года. Однако через много лет после окончания войны Притц предал огласке содержание телеграммы, отправленной им в Стокгольм после этой встречи. Согласно шведским архивам, Батлер сказал Притцу, что «каждое предложение заключить мир на приемлемых условиях будет внимательно изучено». Батлер искал переговоров о мире от лица своего начальника, и, несомненно имея в виду Черчилля и его сторонников, он добавил, что лорд Галифакс специально проследит за тем, чтобы «никакие твердолобые политики не встали на пути».
Черчилль не смог присутствовать на заседании военного совета, состоявшегося в 12.30 на следующий день. Впоследствии один из пунктов повестки дня этого заседания был изъят из официальных документов, но запись в дневнике Александра Кадогана, главы министерства иностранных дел, присутствовавшего на совещании, позволяет сделать предположение — об этой ужасной, строго охраняемой тайне: «Уинстона нет — пишет речь. От немцев пока никакого ответа». Похоже, люди, решительно настроенные добиваться мира, плевали на власть Черчилля.