– Кто такой Дидье?
– Труп номер два. Его нашли сегодня днем на помойке. — Бертье как раз подносил к губам чашку с кофе, когда Саразен добавил как бы невзначай: — Представляете, крысы объели ему ухо и нос.
Бертье переменился в лице и поспешно поставил чашку на стол.
– А татуировщик, который тут упомянут? — продолжал Миртиль.
– Гийом Жуше. Нашли только его руку и ногу, но тем не менее опознали. У него в детстве случился специфический перелом кости, и благодаря этому…
Миртиль сложил паспорт и отдал его начальнику.
– Угонщики, татуировщик… Мне это ни о чем не говорит. — Он внимательно посмотрел на Саразена. — А тот, кого вы назвали полутрупом? Он в состоянии что-нибудь прояснить?
– Нет, — коротко ответил Саразен. — Если ему повезет и он выкарабкается, я, разумеется, с ним побеседую, но врачи уверяют, что пройдет немало времени, прежде чем он придет в себя. А время поджимает. Мне нужны ответы на вопросы, а ответов нет. К примеру, вы занимаетесь делом Воробьева. За что его шлепнули? Каким боком тут замешана моя клиентка? Почему некто пишет вам послания и бросает их возле трупов угонщиков-малолеток?
– Вы сказали некто? — насторожился Миртиль.
– Ну да. Это не почерк Вероники Ферреро — мы проверяли. Тогда чей?
– Не имею ни малейшего понятия, — сказал Миртиль после паузы.
Саразен почти ласково глядел на него. Бертье, судя по всему, сидел уже на двух бешеных дикобразах.
– А вы знаете, я могу вас арестовать, — весело заметил Саразен, широко осклабясь. — За сокрытие информации, имеющей отношение к государственной безопасности, например. Или за пособничество преступнику.
– Инспектор Миртиль, — вмешался Бертье, — вы можете…
– Инспектор Клеман, — оборвал его Миртиль, — выйдите, пожалуйста. Мне надо сказать этим господам кое-что конфиденциальное.
Клеман кивнул своей растрепанной головой и, шаркая ногами, исчез за дверью.
– Значит, так, — начал Миртиль. — Я хочу, чтобы вы кое-что уяснили. Первое: я ничего не знаю, а если бы знал, то не стал бы скрывать, потому что не имею такой привычки. Второе: я раньше работал в Эльзасе и раскрыл там такие дела, какие вам, парижским задницам, и не снились. Я никого не покрывал и не собираюсь покрывать и впредь. И третье. — Он нагнулся к Саразену. — Запомни, придурок: ты меня на пушку не возьмешь. Это все. — Он снова обратился к Бертье. — Я свободен, господин комиссар?
– Вы… вы… — пролепетал Бертье.
– Благодарю вас, — отчеканил Миртиль, встал, застегнул плащ и был таков.
– Смотри-ка, — промолвил Саразен с восхищением, откинувшись на спинку кресла, — наш мальчик знает такие грозные слова! Честно говоря, он мне даже понравился.