Ждут меня дороги, поезда,
только боль в груди мне сердце душит:
нынче опустела навсегда
стайка, разорвав мне в клочья душу.
Будто застит солнце злая мгла,
ни к чему востоки и европы,
как рука моя продать смогла
Талию мою и Каллиопу?!
Я чесал меж розовых ушей,
хрюк родной мне сладкой был отрадой,
трудно было их продать взашей,
очень жаль, есть злое слово – надо.
Стыдно, что пришлось продать друзей,
но не потому, что нужно злато,
просто не берут в купе свиней
хоть ни в чем они не виноваты.
Оболья слезой свои очки,
и потом, сквозь них почти не видя,
целовал впоследок пятачки,
обрыдаясь горькою обидой.
Где б я не поеду по стране,
по каким по весям-глухоманям,
горькой болью будет жить во мне
их глаза, что сердце нынче ранят.
Разве есть на свете скорбь сильней?
сам не увидал бы - не поверил
я смотрел на плачущих свиней
и корил себя за их потерю.
Был, как вы, глупцом большим сам я,
для других обиды изрекая,
обзывался часто "ты - свинья"...
Но свинья-то - вот она какая!!!
И ругаться впредь «свиньей» - ни-ни,
глупо, кто таких сравнений ищет.
Худший мат – назвать людей людьми.
Свиньи же – куда светлей и чище.