И один в поле воин (Дольд-Михайлик) - страница 357

– Ты говоришь мне об этом так, словно докладываешь обычную вещь. И даже не стараешься оправдаться.

– Я отважился говорить с вами откровенно, – ведь передо мной сейчас сидит не генерал-майор, а мой названный отец и будущий тесть. Я надеюсь, что с ним могу быть откровенен.

Бертгольд с удивлением и любопытством взглянул на Генриха. Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Зачем ты это сделал?

– Я проверял её несколько раз и уверен: девушка ни в чём не виновата. Я не хотел, чтобы Лемке замучил её в гестапо, ведь я сам пригласил её работать переводчицей, она долго отказывалась. Я дал слово офицера, что гарантирую девушке безопасность. А офицерское слово я привык держать. Вот вам мой искренний и откровенный ответ.

– Где твой друг Матини?

– Вчера Лемке сообщил мне, что Матини работает врачом в партизанском госпитале.

– А твой второй приятель, Лютц? Где он?

– Бежал в Швейцарию.

– И ты им обоим помог?

– Лютцу помог, я на него рассчитываю, ведь мы условились встретиться с ним в Швейцарии. А что касается Матини, то я даже не знал о его намерениях. У меня в ящике стола лежит письмо, которое он оставил удирая. Можете его прочесть и вы увидите, что Матини… Сейчас я его найду…

Бертгольд прервал его раздражённым жестом.

– Мне сейчас не до этого! Ты знаешь, что Лемке ставит вопрос о твоём аресте и допросе?

– Я ждал этого. Я уже говорил вам, как сложились между нами отношения. Но я всегда надеялся, что без вашей санкции он не осмелится это сделать.

– Ты что думаешь, что я буду покрывать твои глупости, даже преступления? Я, Вильгельм Бертгольд?

– Нет, я думаю, что вы человек более широкого кругозора, нежели этот Лемке, который дальше своего носа ничего не видит, а на обобщения и вовсе не способен.

– Оставь в покое Лемке. Он отвечает за свои действия, а ты – за свои. А для философских размышлений у меня сейчас нет времени. Поговорим о более конкретных вещах. Итак, ты знал, что Лемке собирается тебя арестовать, и, надеясь на моё вмешательство, спокойно ждал.

– Если б он посмел это сделать, я бы разрядил свой пистолет в него и в тех, кто пришёл с ним! Стрелять я умею, это вы знаете, – на всякий случай решил напомнить Генрих.

– Что-о? Сопротивление властям?

– Вы знаете, что никакой власти уже не существует, майн фатер! Есть разрозненные группы вооружённых людей…

– Мы снова уклоняемся от темы, единственной, которая меня сейчас интересует. Зачем ты способствовал бегству переводчицы, Лютца, закрыл глаза на подозрительное поведение Матини? – В голосе Бертгольда зазвучали зловещие нотки, которых Генрих раньше не слышал, но о существовании которых догадывался.