— А как об этом узнал ты? — спросила Тора, радуясь хотя бы тому, что может задать вполне нормальный вопрос.
— Я много чего знаю, — загадочно ответил Маттиас. — Я разговаривал с Гаральдом, когда он вернулся из Косово. Он стал другим человеком, это точно. То ли опыт военной жизни его изменил, то ли вкус крови… Он стал даже более странным, чем раньше.
— В чем?
— Просто более странным, — ответил Маттиас. — И внешне, и в поведении. Вскоре он поступил в университет и начал жить отдельно, так что я его почти не видел. Изредка мы все же пересекались, и было очевидно, что он попал в порочный круг. Примерно тогда же умер единственный близкий ему человек — его дед. Возможно, и это сыграло свою роль.
Тора не знала, что сказать. Гаральд Гунтлиб определенно был необычным человеком. Записи напомнили ей про жертву эротической асфиксии из газетной вырезки, но она решила, что на сегодня с нее хватит. Взглянув на время, она увидела, что уже поздно.
— Маттиас, мне пора домой. Список вопросов еще не весь, но надо переварить все то, что я сегодня узнала.
Они быстро сложили бумаги, убедившись, что не перепутали рассортированные стопки. Подумать страшно, если бы пришлось разбирать их заново. Аккуратно положив сбоку последнюю пачку, Тора повернулась к Маттиасу.
— А Гаральд составил завещание? На все свое имущество?
— Да, составил. Кстати, не так давно. То есть завещание было и раньше, но он его изменил в середине сентября. Он даже ездил в Германию, встречался с юристом Гунтлибов, подписал новый вариант. Но никто не знает, что в нем сказано.
— Неужели? — удивленно спросила Тора. — А почему?
— У завещания две части, и есть указание вскрыть сначала одну, потом другую. В первой говорится, что вторую нельзя открыть, пока Гаральда не похоронят, а это еще невозможно из-за расследования.
— И это все, что там говорится?
— Нет, он также дал распоряжение, где его похоронить.
— Где же?
— В Исландии. Это весьма странно, учитывая, что он прожил здесь недолго. Похоже, твоя страна его пленила. Есть еще одно указание: родители должны присутствовать на похоронах и стоять в ногах могилы до тех пор, пока гроб не опустят. Если они не согласны, то все имущество переходит татуировочному салону в Мюнхене.
Тора попросила повторить.
— Значит, он считал, что они не захотят приехать?
— Очевидно, да, — ответил Маттиас. — Но он сделал так, что они теперь не смогут отказаться. Его родителям явно не понравится быть героями всех «желтых» изданий из-за того, что их сын оставил кругленькую сумму тату-салону.
— И все достанется им? — спросила Тора. — В случае если они появятся на похоронах?