Курт Валландер остался сидеть в машине.
Этим займется Неслунд, подумал он. Пусть снабжает Стокгольм бумагами.
На душе было скверно. Похмелье прошло, и он со стыдом вспомнил о ночном происшествии. Может быть, потому, что увидел подъехавшего Петерса.
Вспомнил Мону с другим мужчиной в машине. Смеющуюся Линду. Негра рядом с ней. Отца за мольбертом и его вечную картину. Подумал он и о себе.
Время жить и время умирать.
Он заставил себя выйти из машины.
Только бы больше ничего не случилось, подумал он.
Иначе нам не справиться.
Посмотрел на часы. Четверть четвертого. Снова пошел дождь.
Курт Валландер стоял под дождем и мерз. Было уже почти пять часов, совсем стемнело, пришлось подключить привезенные полицией прожектора. Мимо прошлепали два санитара, то и дело поскальзываясь, чтобы забрать тело убитого. Глядя на кашу под ногами, он подумал, что даже такому виртуозу розыска, как Рюдберг, нелегко будет обнаружить какой-то след.
И все равно он чувствовал облегчение. Потому что еще десять минут назад он был окружен орущими детьми и бьющейся в истерике вдовой убитого. Она бросилась в грязь, ее горе было таким душераздирающим, что даже видавшим виды полицейским стало не по себе. К удивлению Валландера, единственным, кто как-то сумел управиться с безутешной вдовой, оказался Мартинссон, самый молодой из всех. Ему еще никогда не доводилось сообщать родственникам о гибели их близких. Он обнял женщину, стоявшую на коленях в грязи, и, казалось, она его поняла, несмотря на разделявший их языковой барьер. Срочно вызванный священник в растерянности стоял поодаль. Понемногу Мартинссону удалось уговорить сомалийку и ее детей вернуться в здание, где их ждал врач.
Подошел, увязая в грязи, Рюдберг. Брюки его были заляпаны глиной.
— Дурдом, — сказал он. — Но Ханссон и Сведберг сделали невозможное. Они нашли троих, которые вроде что-то видели.
— Что?
— А я откуда знаю? Я слабоват как в арабском, так и в суахили. Но их теперь везут в Истад. А нам Иммиграционное управление обещало дать переводчиков. Думаю, тебе стоит самому их допросить.
Курт Валландер кивнул.
— Есть за что зацепиться? — спросил он.
Рюдберг вытащил свой замызганный блокнот.
— Его убили ровно в час, — сказал он. — Директор лагеря слушал новости по радио, когда грохнуло два выстрела. Но это мы уже знаем. Он умер, не успев упасть. Обычный дробовик. «Ютторп», возможно. Или «Нитрокс-З6». Это, в общем, все.
— Негусто.
— Вообще ничего. Может быть, свидетели что-нибудь расскажут.
— Я дал приказ о переходе на усиленный режим для всех, — сказал Курт Валландер, — будем работать сутки напролет, если надо.