Он ещё что-то объяснял, но я не слушала, обратив взгляд на помост, на спину девушки.
Резкий свистящий звук – и на кожу легла первая алая полоса.
Торха дёрнулась, но промолчала. Вскрикнула на третьем ударе и судорожно задёргала ногами. Я прекрасно понимала, что она сейчас чувствовала – сама пережила подобное. Квит хозяина был мастером своего дела и умел причинять боль не хуже палача.
- Можно и по ногам, - подал голос хозяин торхи, и кнут тут же прошёлся по пяткам осуждённой.
Он двигался снизу вверх, постепенно подбираясь к лопаткам, оставляя кривые пояса кровоподтёков. Как и просили, палач не наносил ударов по одному и тому же месту, не бил со всего размаху, поэтому никаких серьёзных увечий нанести не должен был.
Торха рыдала. Оставалось ещё три удара.
- Ладно, довольно, - барон поднялся со своего места, взошёл на помост и забрал. Провёл рукоятью по позвоночнику рабыни, затем упёр её в подбородок девушки, заставив замолчать. Мне даже показалось, что несчастная затаила дыхание.
Торху развязали. Прикрывая грудь руками, она стояла на коленях, держа спину прямой – видимо, иначе не могла. Стояла и беззвучно плакала. Волосы мокры от слёз.
Барон внимательно осмотрел рабыню и распорядился забрать её. Заметив хозяина, кивнул ему и поинтересовался, будет ли он у Георга. Норн ответил утвердительно, встал и начал проталкивать меня к выходу.
Мне хотелось узнать, что же будет дальше с той белокурой девушкой, но спросить не решилась. После оказалось, что её всё-таки оставили торхой, но до первого проступка, какой бы характер он ни носил. Значит, повезло, и действительно нравилась владельцу.
Наказание на площади Слёз ещё долго снилось мне в кошмарных снах.
Краем уха в начале зимы услышала об очередной военной компании Арарга. Наверное, такой же молниеносной, как кеварийская.
В преддверие отъезда (коннетабль осуществлял общее командование войсками), хозяин устраивал дружескую пирушку.
Помогая готовить пунш, жарить мясо и печь пироги, я гадала, возьмёт ли он меня с собой. По идее должен был, но ведь это война, а торха должна следовать за владельцем в мирное время.
Мелькнула мысль, что, вернувшись, он может привезти новую торху. Наверное, я бы обрадовалась: меньше внимания, больше возможностей. Но, с другой стороны, жалко девочку, которой искалечат жизнь.
Собирались к девяти часам вечера. Ограничиваться разговорами и выпивкой норны не собирались, пригласили музыкантов и танцовщиц. Заказали и нескольких девочек, не из публичного дома, а дорогих. Их называли куртизанками и даже приглашали на балы. Насколько я поняла, от проституток их отличало образование, разборчивость в клиентах и минимальный риск подхватить «плохую болезнь». Говорят, таких женщин уважают при дворе, что некоторые из них крайне умны и даже сочиняют стихи.