- Учись! – подмигнула она, заметив мой интерес. – Такими вещами мужчину тоже соблазняют, а не только телом. Ты танцевать умеешь?
- Немного, моя норина, - я сдёрнула с кровати грязную простыню, заменив на новую, белоснежную.
- Значит, взять можно, - улыбнулась норина. – А Сашер сомневался. Божку-то своему за него молилась? Золото у тебя, а не хозяин! Воды принеси, пить хочу. И одеться поможешь. Только сначала я ванну приму.
- Простите, моя норина, но я подчиняюсь указаниям хозяина и при всём уважении к вам не могу ничего сделать, пока он…
- Характер показываешь? – норина Доррана встала. – Да ты глянь на себя! Рабыня, тебе напомнить, кто я? Или думаешь, что Сашеру понравится, что ты грубишь мне?
- Прошу прощения, но я не грубила, моя норина, я лишь заметила, что не получала указаний на ваш счёт. Я рабыня виконта Тиадея, а не ваша. Будь вы его супругой…
- Вот дрянь! – норина грациозно подошла ко мне и влепила пощёчину. – Пооскорбляй меня, торха, посмотрим, сколько алых полос останется на твоей коже!
Толкнув, она схватила подушку и швырнула в меня. Потом наклонилась и прошептала, вонзив длинные отполированные ногти в плечо:
- То, что ещё человек, - это хорошо, но то, что глупая, - плохо. Мигом налила мне ванну! И волосы мне помоешь в отместку, они у меня дли-иии-нные.
Рассмеявшись, норина отпустила меня и потянулась, прогнувшись, как кошка.
Она покинула дом только после обеда, успев довести до белого каления двух служанок и меня. Особенно меня, упражняясь в завуалированных оскорблениях. Похоже, ей доставляло удовольствие, что я вынуждена молча терпеть: в присутствии хозяина несдержанность грозила серьёзным наказанием.
А норн и не думал унимать любовницу, лишь один раз заметил, что та слишком многого от меня хочет.
Уходя, норина Доррана швырнула мне серебрушку – «За труды».
Выглянув в окно, я видела, как она, встав на спину хыру, забирается в седло.
Раб идёт впереди неё, освобождая дорогу, а госпожа периодически награждает его ударами плётки. Повод всегда найдётся.
Дни тянулись унылой серой чередой, похожие один на другой. Я усердно трудилась, исполнительностью и безупречным поведением заработав право одной ходить за покупками, пила капли из аптеки и согревала постель хозяина, когда он того желал.
Жизнь в Гридоре принесла карманные деньги. Каждый месяц мне выдавалась некая сумма, которую я могла тратить по своему усмотрению.
Видя, что в свободное время вечерами я в десятый раз перечитываю единственную книгу, хозяин разрешил пользоваться библиотекой и выразил желание, чтобы к концу года я сносно говорила на араргском. Ему меня обучала Карен, с которой мы успели сдружиться. Иногда норн со скуки сам разучивал со мной какие-то словечки – так я выучила миосский диалект, немного отличавшийся от простонародного араргского.