Выходя из калитки, он остолбенел. Качнулись ветки рябины, усыпанные сочными гроздьями, и появился согбенный хозяин дома с полными ведрами на коромысле! Глухой дачник! Весь покрытый зеленью, извазюканный, с каким-то гербарием на голове. Ну, наконец-то, в третий раз, ему удалось набрать воды!
Случись куда сесть, Максимов непременно бы сел. А так вылупился во все глаза и не удержался от сатанинского хохота. А ведь мог бы сразу догадаться, чье сало спер…
С пожилым товарищем чуть инфаркт не случился. Он взялся за сердце, побледнел, промычал что-то жалобное и опустил руки. Коромысло свалилось вместе с ведрами – Максимов не успел его подхватить.
– Судьба, товарищ, – он смущенно пожал плечами, наблюдая, как быстро пустеют ведра.
Неприятно, конечно. Несчастный инвалид все утро бродит с ведрами по дачному поселку, натыкаясь исключительно на Максимова (и ни разу на зэков – убили бы!) и не в силах понять, почему этот гад к нему пристал! И куда, в конце концов, подевался пес!
Он отодвинулся от калитки, освобождая проход. Но дачник пятился, в ужасе крестясь: не трожь, нечистая, я сам заберусь в кусты и буду там сидеть…
– Постойте, уважаемый, – растерялся Максимов. – Не бойтесь, идите в дом, потом воды наберете… А сапоги с портянками я верну непременно, вот только страсти улягутся…
Но старик уже убегал, то и дело озираясь. Спустился на овражий склон, сплюнул и был таков. Странные люди.
Проснулась совесть и издала щемящий писк. Неловко как-то стало. Паршивая штука – эта совесть. Он побежал дальше, но быстро встал. Сделал всего лишь несколько шагов, как вдруг в стороне раздался дружный рев! А дальше какофония беспорядочных выкриков – по большей части матерных…
Варюша вышла на тропу войны! – пронзила ужасная мысль. Достукается! Максимов заметался. Бросился по переулку, но встал, растерянный. Откуда крики? Явно, что не в соседнем переулке. Но и не сказать, что очень далеко. Он побежал обратно, поскольку заприметил вдоль дороги высокий дом с остроконечной крышей, начинающейся чуть не от земли (была однажды мода на такие скворечники). А к крыше была прислонена длинная лестница! Он вбежал на участок и помчался прямо по вскопанной земле…
Лестница дрожала, гуляла под ногами, но он упорно карабкался вверх, забыв, что с детства побаивался высоты – да еще такой шаткой…
Он добрался почти до самой крыши, где и перехватило дыхание. Повернулся спиной к лестнице, уперев позвоночник в перекладину, вскинул автомат, а левую руку положил на шифер для устойчивости…
Варюша продолжала откалывать свои номера. Изнуренные лишениями и бессонной ночью, отморозки сошлись в одной точке – на пригорке у разрушенной водонапорной башни. Очевидно, обсуждали текущие вопросы. А Варюша долго поджидала этого момента. Всё подготовила. И наконец дождалась. Что творилось на этом участке, плохо видно – метров двести дистанции. Какие-то сарайчики, балки, траншея. На краю участка – сверкающий свежей краской сортир, возведением оного и ознаменовал безымянный садовод окончание дачного сезона. Перед этим изящным сооружением и кривлялась скоморошно девчонка – махала длинными рукавами фуфайки.