– Увидишь сама. После протокола он даст тебе временный паспорт беженца, где будет написано, что он действителен три месяца со дня интервью, – важно сообщил я ей.
Инга с сомнением покачала головой, затушила сигарету:
– А этот… тушканчик очкастый… – мотнула она головой вверх. – Наведается ко мне, как думаешь?
– Кто его знает?.. Адрес как будто списал. Прийти – вряд ли. Может, даст о себе как-нибудь знать. А скорее всего, испугается.
Инга усмехнулась:
– Ну а ты, лисенок, тоже пугливый? Сам где живешь? Тут близко?
– Не очень. Но, как говорится, было бы желание… И, кстати, долги отдавать – это святое… – напомнил я для верности.
Она прищурилась:
– Сперва посмотрим на эти три месяца. А потом решим. За мной не заржавеет! Я женщина честная.
Мы поднялись на чтение протокола. Марк стоял возле кабинета, морщась от надрывной агонии кофеварки и о чем-то совещаясь с соседом по коридору. Сели за стол. Я принялся читать Инге вопросы и ответы, существенно сжатые Марком. Она рассеянно слушала, ногами под столом не шарила и дубленки не снимала. Только раз крепко почесала голову, с досадой спросив:
– Далеко до Гамбурга?..
– Километров шестьсот будет.
– А где тут вообще дамы собираются?
– Проститутки, имеешь в виду? – безмятежно уточнил я. – Тут, в этом городке, они вряд ли есть. А в больших городах их в центре найти можно, тут это все полулегально. По объявлениям в газетах надо посмотреть – там постоянно свеженьких ищут.
– Ну, когда встретимся, посмотришь газеты? Поможешь, зайчик?..
Помощь пообещал я ей твердо. Тут Марк принес и бросил на стол временный паспорт беженца. Инга открыла его и с любопытством стала рассматривать, а я, переводя и объясняя ей значения граф, украдкой ткнул в даты:
– Ну, теперь видишь?.. На три месяца, как и обещал.
– Ой, да… На три месяца, точно, – посчитала она на холеных пальцах и расцвела. – Спасибо, рыбонька. И дальше поможешь? Мне туда сейчас никак нельзя. Я в долгу не останусь. Должница буду твоя по гроб…
– По кровать будет достаточно… – поправил я ее.
И мы от души рассмеялись, вызвав ворчливое удивление Марка, затравленно смотревшего на нас. Скоро чтение протокола было завершено, Инга ловко расписалась на последней странице и с мольбой посмотрела на Марка, сказав:
– Я жду, – на что Марк замахал руками:
– Идите, идите, дайте мне покой!
Мы спустились вниз. Инга забежала в туалет, а я зашел в комнату переводчиков за пальто. И увидел на стене новое объявление: «Уважаемые господа переводчики! Большая просьба – сохранять должную дистанцию с коллегами-женщинами, с женским персоналом нашего учреждения и с беженцами женского пола. В противном случае провинившийся переводчик будет отстранен от совместной работы. Руководство лагеря».