Лишь один Владимир с каждой минутой все больше мрачнел, глядя на танцующую Полину. «Этот день, вероятно, последний, когда я вижу ее незамужней, — думал он с растущей тоской. — К моему возвращению она уже будет женой одного из пустоголовых столичных франтов. Черт, да не сглупил ли я, скрыв от нее истинную причину дуэли? Но что я могу изменить? Рассказывать об этом теперь, спустя столько времени, было бы еще большей глупостью и бахвальством. И потом, это все равно не изменит ее антипатии ко мне».
Наконец полонез закончился и заиграли вальс. Владимир вспомнил, как он однажды танцевал этот танец с Полиной, и внезапно ощутил такое желание пригласить ее, что не смог устоять на месте. «В конце концов, — сказал он себе, — это только пойдет мне на пользу. Отказать мне на глазах родителей она не посмеет, но зато наговорит столько гадостей, что мой пыл поугаснет».
Между тем ни о чем не подозревавшая Полина уже вернулась к родителям. Рассеянно отвечая на расспросы маменьки, она взглянула на себя в зеркало, а затем с улыбкой повернулась к гостям, ожидая приглашения на очередной танец. Обычно в такие минуты Полина всегда волновалась, но сейчас ничего подобного не испытывала. Танец с царем закрепил за ней репутацию признанной светской красавицы, и, при всей своей молодости и неопытности, Полина понимала, что этого уже никто не решится оспаривать. Настроение ее было самым радужным, она светилась изнутри.
— Разрешите пригласить вас, мадемуазель, — вдруг услышала она знакомый голос.
Вздрогнув, Полина порывисто обернулась. Перед ней стоял Нелидов, ослепительно и дерзко улыбаясь. Он был в черном, безукоризненно сшитом фраке, таких же панталонах и белоснежном атласом жилете. Его высокий галстук был заколот дорогу щей булавкой из рубинов и бриллиантов, при взгляде на которую Полина ощутила прилив негодования. Как будто он нарочно нацепил украшение в тон ее драгоценностям!
— Ну так что же, мадемуазель? — чуть громче повторил Владимир. — Вы окажете мне честь?
— Ах, разумеется, граф, разумеется! — пробормотала Дарья Степановна. — Извините мою дочь, она слишком разволновалась от танца с государем.
— Не стоит извинений, мадам, я прекрасно понимаю состояние княжны, — произнес Владимир отечески-снисходительным тоном, окончательно разозлившим Полину. — Это весьма нелегкое, хотя и приятное испытание, и не каждая девушка способна его достойно выдержать. Но мадемуазель Полина держалась превосходно.
Приглашать ее на танец после того, как он едва не отправил на тот свет ее брата! По мнению Полины, это было верхом цинизма. Однако возможности для отказа не представлялось: родители пришли бы в ужас от такого поступка. Поэтому Полине ничего не оставалось делать, как изобразить улыбку и протянуть Нелидову руку. Но оставлять его дерзость безнаказанной она не собиралась.