«Товарищ командир, — этот негромкий и отчего-то дрогнувший голосок бросил Алексея в жар. — Сеанс!» Терлыч, не оглядываясь, поднялся: «Идите, сержант. Я следом».
Душа майора пришла в непонятное смятение. Может потому, что почувствовал в голосе девушки обиду, грусть. Мгновение постоял, усмиряя забившееся сердце, и пошел к палатке радистов. Луна заливала редкий лес оранжевым светом. В его свечении деревья выглядели фантастическими видениями. Нереальными казались фигуры бойцов.
В палатке рядом с сержантом Кушнир майор увидел Весеньева. Тот что-то веселое рассказывал девушке. А она, глядя на панель аппарата, вела рукой настройку и тихо улыбалась.
От этой улыбки словно душем холодным окатило Алексея.
16. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОЛКОВНИКА В ОТСТАВКЕ А. М. ВЕСЕНЬЕВА
Я уже не помню, о чем трепался Оле. Улыбку ее только помню тихую. И взгляд, мягкий, застенчивый. Она будто отгораживалась ими от меня. Я чувствовал это, понимал. Но не в силах был повернуться и уйти. И продолжал молоть чепуху. Стыдился своей болтовни и не мог остановиться. Благо появился майор. Близилось время выходить на связь с Центром.
Передача заняла минут десять. Она уже заканчивалась, когда я услышал неясный шум, чей-то говор, которые приближались к палатке радистов. Вышел и в свете оранжевой луны увидел Алеся, младшего сына усатого Мыколы. Я его сразу узнал, хотя видел всего раз, да и то мельком. Очень уж он был похож на батьку. Шел, еле ноги передвигал. В одной руке автомат, в другой — фуражка. Двое партизан поддерживали его. А чуть впереди батька Апанас брел, будто груз непомерный на плечах сгорбленных нес.
«Что?» — кинулся я к нему. Он глянул на меня, словно не понял, что мне надо, и глухо спросил: «Майор… дзе?» Но Терлыч уже сам вышел из палатки, остановился. Густые русые брови сошлись в ломаную линию. Я еще при встрече доложил ему, как нам удалось уберечься от стычки с фрицами. И он с одного взгляда понял, что к чему.
«Горе, Иваныч! Нема больше Мыколы! Нема Юрашки!» — «Бачу, батько!»
В командирском шалаше батька Апанас рассказал нам, что произошло. Алесь, раненный в ногу, приполз в лагерь из последних сил. Говорил — больше бредил…
Им тогда удалось-таки повести за собой гитлеровцев. Разбежались по лесу, то и дело меняли позиции, и вот так, с трех мест поливали немцев огнем. Гранаты швыряли, стреляли одиночными. Гитлеровцы решили, что наткнулись на крупную группу партизан. Почти всеми силами повели наступление. У Мыколы с сыном одна мысль: как можно дальше увести фрицев от отряда, товарищам путь к новой базе открыть. Все трое лес здешний отменно знали, двигались к Черному болоту.