Фон Кугель поморщился. Ему претили самоуверенность и хамовитость Джона. Он не узнавал в нем сдержанного, воспитанного английского джентльмена. В Джоне проглядывал американец из Чикаго. И штандартенфюрер не удержался: «Вопрос личного порядка, Джон. Вы чистопородный британец или…» — «Или, Руперт, или. Тут вы угадали. Моя мать американка. И в детстве я долго жил в Пасадене — Лос-Анджелесе». Фон Кугель чуть приметно кивнул головой. Все стало на свое место. Некоторое время они были заняты едой. В кабинет приглушенно доносилась музыка. Оркестр ресторана играл что-то сентиментальное, тягучее. Штандартенфюрер отложил вилку, медленно провел салфеткой по губам: «Меня одно беспокоит, — заговорил он. — А что если это русские?» Джон поднял на немца удивленные глаза: «Русские? Вы о радиостанции? Откуда они здесь могут быть, русские? Вы же говорили, что ваши бдительные подчиненные не обнаружили появления новых групп в районе богоспасаемого Беловежа». — «Больших групп, Джон. А эта может быть из трех-пяти человек. Разведка!»
Какое-то мгновение Джон настороженно смотрел на немца. Потом расслабился, усмехнулся: «Я понял вас, Руперт. Но не выйдет! — он помахал пальцем перед глазами фон Кугеля. — Мои пятеро мальчиков, которых вы приютили в этом вашем «отцовском доме»? Вы на них намекаете?» Фон Кугель нахмурился: «Я не думал о вашей пятерке, Джон. Вы сами напомнили о них. Это надежные парни? Вы их хорошо знаете?» — «Как и вас, Руперт! — самодовольно заявил англичанин. — Как и вас! Это мои парни!»
Он лгал. Сомнения зародились и у него. Но Джон не стал выдавать их немцу. Он не собирался долго возиться с пятеркой. Как и с самим штандартенфюрером. И поляк со своим «интернационалом», и фон Кугель ему нужны были для проведения его личной операции. А потом и тех, и немца нужно будет…
«Когда вы начнете эвакуацию музея, Руперт?» — неожиданно спросил Джон, пронзительно вглядываясь в холодные, водянистые глаза барона. Теперь настала пора прятать тревогу фон Кугелю. Он деланно удивленно поднял белесые брови: «Вас интересует искусство, Джон? И в какой же мере оно вас интересует?» — «В той, чтобы знать, в какой день господин штандартенфюрер фон Кугель намерен исчезнуть из Беловежа».
Шумели сосны над головами. Медленно раскачивались и шумели, словно выказывали недовольство неспокойной земле. Угасала заря. Темнота все ближе подступала к кострам, тускло мерцающим под пологом деревьев. У одного из них негромко пели песню, сложенную партизанами Белоруссии:
В темной роще густой
Партизан молодой