«Стой! — Оля требовательно дернула Вилли за рукав. — Меня высади! У меня задание!» Вилли остановил мотоцикл. С заднего сиденья слез Яшка, грустно посмотрел на товарищей: «Я приеду за вами. Буду ждать у кривого клена». И вихрем сорвался с места. Яшка бросил взгляд на гудящую машинами и солдатами дорогу, которая хорошо проглядывалась из кустов. Помог девушке укрепить на спине рюкзак с рацией. Ничего груз! Потаскай-ка его! «Ну, пошли» — и первым нырнул в заросли.
День выдался безветренный, солнце припекало почти по-летнему. Взахлеб пели птицы. Лес радовался теплу, жизни. Но покоя не было. Хоть и еле слышно, но доносился рокот моторов с дороги. Что-то тревожное шевельнулось в груди Оли. Вспомнились слова: «Вернешься — я тебе что-то скажу!» Милый! Только ради этого я вернусь! И тоже скажу «Люблю».
Оля зажмурила глаза от вспыхнувшей неизбывной радости, светло улыбнулась. «Чего-то сойка всполошилась, — нарушил ее мысли Яшка. — Ты чуток подожди. Я подывлюсь. Как свистну, иди». Оля кивнула. Прислонилась к теплому стволу березки и подставила разгоряченное лицо весеннему солнцу. Хорошо как!
И тут ударил выстрел. Донесся отчаянный Яшкин крик: «Тикай, Олюк! Фрицы!»
Взрыв гранаты. Снова что-то крикнул Яшка. Заговорили автоматы. Ледяной холод охватил ноги, пополз по телу. С трудом сделала шаг, другой. Груз стал словно стопудовым, давил на плечи, гнул к земле. Ноги подломились, и девушка упала на колени: «Мамочка!»
А Яшка, раненный в ногу, в это время повалился на старую березу, облил наступающих автоматным огнем. Они ответили. Их огонь был густым и сильным, Яшку засыпало мелким крошевом веток и листвы. Из кустарников появилось больше десятка гитлеровцев в форме СС и пошло в атаку. Автоматы, прижатые к бокам, плевались короткими очередями смертей. «Богато ж вас, паразитов чертовых!» — пробормотал Яшка. В отчаянии оглянулся. Приготовился. «Ну, давай, давай, сволочи! Блыжче, блыжче, в бога, в креста… Ну!» Швырнул одну гранату за другой. Взрывы отбросили гитлеровцев опять в кусты. Трое остались лежать на развороченной земле.
Вновь яростный огонь обрушился на Яшку. Что-то ударило в левое плечо. Он яростно матюкнулся. Переместился поудобнее. Нога уже онемела. Сторожко всмотрелся в кустарник, откуда сыпались очереди. По-всему, к немцам подошли новые силы. Заколыхались кусты справа и слева. Его окружали.
Яшка швырнул фанаты и прострочил опасные места. Послышались крики. Кто-то бешено заорал, то ли приказывая, то ли предостерегая. «Ну, погань, так вас и так! Жрите кубанские галушки!» — Полетели последние две гранаты. Услышал новые крики и стоны, злорадно усмехнулся. Потом поднялся во весь небольшой рост, отбросил теперь уже не нужный автомат. «Них шиссен!» — раздался тот же голос. «Них шиссен, стало быть, — хмыкнул Яшка. — Не стреляйте. Ну-ну», — и выхватил пистолет. Упали еще трое немцев.