Профессор взвесил конверт на ладони.
— Вы не возражаете, если я… садитесь. Вот так. Вам принесут чаю. Или… просто подождите пару минут, ладно?
Он вышел. Руслан сел на мягкую кушетку в углу прихожей большого дома. Под потолком висела клетка, пустая, с зеркальцем и колокольчиком. В углу мирно пылился огромный кактус.
Он ждал этого дня почти три года. Мама не готова была отпускать его в далекую поездку, тем более на другой континент. Просто удача, что действующий адрес Вазова обнаружился в Европе, на разумном расстоянии от нового дома Руслана, его мамы, отчима и двух крохотных сестер-близнецов.
Послышались торопливые шаги.
Профессор вернулся. Руслан поразился, как может меняться человеческое лицо, — минуту назад живое, как вода, оно теперь застыло гипсовой маской.
— Вы… кто вы такой вообще?
— Меня зовут Руслан. Я был…
— Минутку, минутку. Кто еще знает об этом письме? О его содержании?
Руслан растерялся:
— Я его не распечатывал. Мама знает, что я обещал отнести…
— У вас есть фотокопия?
— Говорю же: я его не распечатывал!
Лицо профессора Вазова еле заметно расслабилось.
— Я пережил тяжелые времена, — пробормотал он сквозь зубы. — Я, в отличие от многих, никакого отношения не имел к работам Эдгара. Никакого отношения. А теперь, вы знаете, в научном мире идет охота на ведьм, истерическая жажда мести, как будто все микробиологи мира… Нет. Я совершенно не был причастен к опытам этого авантюриста. Напрасно он мне написал, вообще упомянул мое имя… Я надеюсь, вы говорите правду, и об этом письме никто не знает.
Руслан почувствовал, как отливает кровь от щек:
— Кто? О ком вы говорите?
— О Милоше Эдгаре, — с желчной улыбкой отозвался профессор, — о ком же еще? Вашем знакомом, которому вы так любезно вызвались быть письмоносцем.
— Но его звали Питер!
— Это меня зовут Питер! — На бледном носу профессора проступили капли пота. — Он назвался моим именем. И, кажется, наплел вам всякой ерунды вроде как… от моего лица.
— Нет. — Руслан разом охрип.
— Единственное, что меня немного примеряет с реальностью, — то, что он в полной мере хлебнул собственного дерьма. Безумная тварь, пустившая по ветру великий свой дар… — Профессор закашлялся. — Я ничего общего с ним не имел. Напрасно он именно ко мне обратился.
Руслан молчал. Новость, которую он узнал только что, еще стояла на пороге. Еще требовалось время, чтобы впустить ее.
Профессор думал о своем. Губы его шевелились.
— Имунок, — сказал он наконец со странным выражением. — Хорошее словечко. Знаешь, если бы он оказался имунок, я бы поверил, что Бога нет. Он точно умер? Вы уверены?