Приключения 1968 (Ким, Леонов) - страница 49
И в а н».
Анна Семеновна присела на хозяйкин сундук, стоявший в углу прихожей. Ее изящная муфточка покатилась на пол.
Боже! Иван арестован! Его расстреляют; может быть, расстреляли уже? Когда написано это письмо? Она снова посмотрела на записку. В углу стояли еле заметные буквы: «Екатеринодар, 29 марта». Прошла целая неделя; может быть, она держит в руках записку покойника?
Анна Семеновна вошла обратно в комнату, медленно сняла с себя пальто. Одна мысль преследовала неотвязно: за что именно арестовали Ивана? Если это связано с теми поручениями, которые она передавала ему, то…
Она живо представила себе, как в эту ее тихую, полутемную комнатку врываются пьяные солдаты (в том, что они будут пьяные, она почему-то не сомневалась), ее хватают и увозят туда, в большой дом на Садовой.
Но, может быть, что-нибудь другое? Тогда — золото!
Анна Семеновна прошлась по комнате и вздрогнула: за дверью послышался шум. Схватив с комода сумочку, в которой у нее лежал маленький вороненый браунинг, она стиснула ее у груди, не в силах пошевелиться. Тихо. Должно быть, кошка. И тут новый кошмар свалился на нее. В углу мелькнула какая-то тень; и прежде чем она сообразила, что это ее собственное отражение в зеркале, ее уже била нервная лихорадка.
Она вплотную подошла к зеркалу; в упор на нее смотрело бледное лицо с близко поставленными темными глазами. Оно казалось белее от темной косы, лежавшей на плече.
— Нет, так с ума можно сойти! — сказала Анна Семеновна вслух и сама не узнала своего голоса.
Она решительно подошла к комоду. В углу самого нижнего ящика пальцы ее нащупали большую аптекарскую склянку. Открыв притертую стеклянную пробку, она брызнула содержимым на тонкий платок. По комнате поплыл острый запах эфира.
К эфиру Анна Семеновна привыкла еще сестрой милосердия в деникинском госпитале. На этот раз ей пришлось применить солидную дозу, прежде чем в ее одурманенной голове не поплыло все вместе: кошка, золото, Иван… Как подкошенная Анна рухнула на низкую кровать, стоявшую за ширмой.
…Проснулась она в полной темноте от настойчивого стука в дверь. Не понимая и не вспомнив еще ничего, она зажгла лампу, держась за стену, дошла до двери и открыла.
Перед ней стоял человек в зеленоватом, тонкого английского сукна казакине, отороченном барашком, в казачьей кубанке, которая как-то не очень шла к его явно интеллигентному молодому лицу с офицерскими темными усиками. Лицо его Анне Семеновне показалось знакомым, только она никак не могла вспомнить, где и когда именно его встречала.
— Прошу прощения, сударыня, — сказал молодой человек, — могу ли я видеть Анну Семеновну Галкину?