Я была зла, как голодный тростниковый кот. У меня имелись свободное время и куча денег, рядом не ныл Сосискин, требующий беречь каждую копейку, но я ничего не могла себе позволить по причине убогости ассортимента и качества вещей. Верная подруга была расстроена не меньше и постоянно твердила, что не понимает, как это одна из лучших вышивальщиц, к которой стояла очередь из заезжих негоциантов, сейчас не может продать даже носовой платок?
Придя под временный кров, мое наглейшество призвало служанку и потребовало рассказать, как тут принято проводить свободное время. Девчушка, испуганно теребя передник, посоветовала посетить местный салон красоты, а вечером порадовать ноги плясками на площади, которые устраивают отцы города в честь открытия дней торговли.
Идея показалась заманчивой, и я решила побаловать себя новой прической и прочими косметологическими процедурами. Только вот как объяснить парикмахеру, что у меня косица — чуть ли не пеньковая веревка, присобаченная к «модельной» шапочке, я пока не знала, но и заморачиваться такой ерундой не собиралась. Наш комендант наотрез отказалась составить компанию: заявила, что терпеть не может подобные места, и мы разошлись, как в море корабли. Я пошла наводить марафет, а майор — навестить знакомого кузнеца.
Отбиваясь от назойливых стражников, заливших глаза и от этого путавших среднестатистическую горожанку со знатной иноземной дамой, я, матерясь, ввалилась в местную цирюльню. Первым, кто попался на глаза, оказался эльф с подкрашенными ресничками, наводящими на мысли о его голубоватом отливе. Брезгливо скорчив при моем появлении кисляк, куафюр прошипел себе под нос:
— Пресветлые звезды, какими ветрами сюда занесло чудовище в безвкусном наряде?
Сначала мне было непонятно, с каких пор клиентов встречают с такой миной и ласковыми словами? Но потом, увидев свое отражение в зеркале, я отшатнулась. На меня смотрели кошмарный ужас и ужасный кошмар в одном лице. Но, как бы плохо я ни выглядела, спускать хамство и скандализм не собиралась.
— Слышь, ушастенький, без тебя знаю, что мой вид коробит твой эстетический вкус, но давай ты тут не будешь выгибать пальцы, а просто сделаешь из меня эталон красоты?
Остроухий застыл соляным столбом, а потом гневно сверкнул глазами и велел снимать шутовской колпак и умываться. Глядя на чистую физиомордию и волосы, порядком засалившиеся под головным убором, местная звезда в вечном шоке закатила глаза под образа и, постоянно шепча: «О, боги, я не знаю, как из этого можно сделать что-то приличное!» — стал творить.