Вдруг кто-то схватил его за рукав:
— Товарищ секретарь райкома! А мне что, пропадать? Ведь фрицы убьют! Это был мельник.
— Что же с тобой делать?
— Бери в лес!
— Давай, живо!
Туго пришлось Ивану Ивановичу. Отбиваясь, он отходил в сторону Бахчисарая, вступая порой буквально врукопашную. Убили троих румын — друзей Томы, потом еще двоих партизан — коренных бахчисарайцев.
Оторвались только к рассвету. В горы несли раненых.
Македонский, нервно поглядывая на дорогу, по которой с трудом отходил Иван Иванович, уводил в горы партизан, нагруженных до отказа ценнейшим грузом — мешками муки.
Мучной след вел в лес. Утром по нему отправились фашисты. Напрасны были их попытки, — разветвляясь по тропинкам, след удваивался, утраивался, удесятерялся… Трофейная мука расходилась по всем партизанским отрядам, неся живительную силу для новой борьбы с заклятым врагом.
Долго вспоминали в лесу о «мучной операции», а участники нескоро отделались от ее следов: вся одежда их пропиталась мучной пылью.
А вскоре начался апрель. Через горы шла весна. Она долго бушевала в садах Южного побережья, захлестнула зеленью предгорные леса и, перешагнув через продутую злыми ветрами яйлу, зашагала в Большой лес, а потом и в таврические степи.
Прошли первые весенние дожди — короткие и стремительные. На северных склонах гор сходил снег. Легкие туманы поднимались из ущелий и где-то высоко над зубцами гор таяли в небе.
Стали к нам регулярно летать самолеты из Севастополя, с Большой земли. Родина взяла нас на довольствие.
Перед нами стали новые проблемы, и уже не было необходимости нашему Македонскому ломать голову: а как перехитрить самого черта и добыть конину?
11
Приятно лежать на шелковистой траве и ждать, когда в теплом бархатистом небе мелькнут долгожданные огоньки и ровный рокот авиационных моторов зальется по всем ущельям трехречья.
Как ни темна ночь, но мы чувствуем полет белого купола парашюта то ли по шуршащему звуку, то ли по отсветам, которые замечаем даже в непроглядную темень.
Мы почему-то знаем, куда приземлится наш груз, и летучие группки партизан порой оказываются точно на нужном месте и даже не дают торпеде с парашютом коснуться земли — груз хватают на лету.
Нас радует не только сам факт, что мы можем дать каждому партизану на завтрак по два сухаря, по полконцентрата и даже по кусочку маргарина, что мы можем по всем правилам забинтовать рану, ночь провести под шелковистым шелестом купола, заменившего шалаш. Мы потрясены другим: нас помнит Большая земля, нас знают, о нас думают!
Весна 1942 года. Грозная предвестница керченской трагедии, облегчившей фашистам путь на Кавказ и к волжским водам.