Это обстоятельство въ первую минуту смутило богача, внезапно поблѣднѣвшаго, какъ полотно; онъ молча, испуганными глазами смотрѣлъ на дверь, точно черезъ порогъ ступило привидѣніе, а не серьезная дѣвушка, съ строгими чертами и твердою, спокойною осанкою. Однако онъ скоро пришелъ въ себя; извинившись передъ Флорою, совѣтникъ прижалъ пуговку электрическаго звонка, что-бы позвать кого нибудь изъ слугъ, а потомъ бросился на встрѣчу къ гостьѣ и ввелъ ее глубже въ комнату. Кети не безъ удовольствія замѣтила, что въ обращеніи съ нею совѣтника не было и слѣда прежнего ухаживанья, а напротивъ того въ каждомъ его движеніи видѣнъ былъ только родственникъ-опекунъ, весьма довольный, что видитъ свою питомицу въ цвѣтущемъ здоровьѣ. Онъ ласково похлопалъ ее по плечу и сказалъ съ робостью:
– Я не смѣлъ пригласить тебя, дитя мое; къ тому же все это время я былъ ужасно заваленъ дѣлами, такъ что не могъ много думать о Дрезденѣ; надѣюсь, что ты простишь меня?
– Я пріѣхала единственно для того, что-бы ухаживать за Генріэттою, – поспѣшно перебила его Кети, не обращая вниманія на дерзкій пріемъ Флоры.
– Это очень любезно съ твоей стороны, дорогая моя Кети, – сказала президентша съ просвѣтлѣвшимъ лицомъ: видно было, что слова молодой дѣвушки уничтожили въ ней какое-то опасеніе. – Но куда я помѣщу тебя? Въ твоей бывшей комнатѣ разложено приданое Флоры…
– Поэтому вы вѣрно согласитесь, что-бъ я устроилась въ своемъ мельничномъ домикѣ, что впрочемъ уже и сдѣлано, такъ какъ я пріѣхала съ раннимъ поѣздомъ, – отвѣчала Кети вѣжливо, но рѣшительно.
– Конечно, больше ничего не остается дѣлать, – продолжала пожилая дама, весело улыбаясь. – Сегодня вечеромъ всѣ наши залы будутъ биткомъ набиты гостями; все это время въ нашемъ домѣ страшная суматоха, мы едва улучили свободную минутку, что-бы позавтракать. Вѣдь цѣлый день кругомъ насъ слышится стукотня, репетиціи и бѣготня прислуги.
– Да, тамъ на верху такъ громко декламируютъ, что полы трещатъ, – злобно замѣтила Генріетта и поспѣшила опуститься въ мягкое кресло, придвинутое къ ней совѣтникомъ. Проходя по корридору мы слышали что-то про Палладу афинскую, про Розы кашмирскія и новую профессуру, – все это въ благозвучныхъ рифмахъ.
– Перестань, Генріетта! – воскликнула Флора, затыкая уши руками. – Какъ тебѣ не стыдно оскорблять мой слухъ подобной декламаціей, когда я всегда сама отличалась на придворныхъ спектакляхъ! Не могу-же я серьезно сидѣть, когда ты меня смѣшишь своими выходками.
Президентша остановила ее, порывисто приложивъ указательный палецъ къ губамъ, – въ комнату входили играющія дамы; передъ самой репетиціей онѣ пили въ столовой шоколадъ и теперь вернулись за своими шляпками и зонтиками.