— О да. Это слово придумано специально для него.
Дженни приводит меня в кафе, расположенное неподалеку от полицейского управления. Таких кафе в Сан-Франциско пруд пруди. Спокойное местечко для семейных людей. Я заказываю кофе мокко, Дженни просит принести ей горячий чай. Мы садимся за столик у окна и некоторое время молчим. Наслаждаемся напитками. Кофе просто великолепен. Настолько великолепен, что я умудряюсь получить удовольствие, несмотря на всю эту смерть вокруг.
Я смотрю в окно на прохожих. Сан-Франциско всегда завораживает меня. Это Нью-Йорк западного побережья: город-космополит со своим шармом и нравом. Обычно я по одежде определяю, что человек приехал из Сан-Франциско. Это одно из тех редких мест, где до сих пор можно встретить шинели и шляпы, береты и кожаные перчатки. Все стильное. День выдался приятный. У Сан-Франциско есть тенденция к промозглости, но сегодня светит солнце и температура подбирается к семидесяти градусам по Фаренгейту. По стандартам этого города — жарища.
Дженни ставит чашку на столик, проводит пальцем по ободку и говорит раздумчиво:
— Я удивилась, увидев тебя. А еще больше удивилась, когда узнала, что не ты возглавляешь команду.
Я смотрю на нее поверх своей чашки:
— Мы так договорились. Энни Кинг была моей подругой, Дженни. Мне следует держаться в стороне. По крайней мере официально. Да и не готова я еще возглавить КАСМИРК, пока не готова.
Взгляд у нее непроницаемый, но осуждения вроде нет.
— Это ты говоришь, что не готова, или Бюро?
— Это я говорю.
— Тогда… Только не обижайся, Смоуки. Если это правда, то каким образом ты получила разрешение приехать сюда?
Я объясняю, какие изменения произошли во мне после встречи со своей командой.
— Получается, что сейчас для меня работа — самая лучшая терапия. Наверное, заместитель директора тоже так считает.
Дженни некоторое время молчит.
— Смоуки, — наконец говорит она, — мы с тобой друзья. Мы с тобой не обмениваемся поздравительными открытками на Рождество или День благодарения. Мы друзья другого типа. Но все равно друзья, верно?
— Верно. Конечно.
— Тогда я хочу спросить тебя как друг. Ты сможешь работать над этим делом? От начала и до конца? Дело мерзкое. По-настоящему мерзкое. Уж поверь мне, а я, ты знаешь, всякое повидала. Но эта история с ее дочерью… — Она непроизвольно вздрагивает. — Мне этот кошмар долго будет сниться. То, что сделано с твоей подругой, тоже отвратительно. Да, она была твоей подругой. Я согласна, что тебе полезно нырнуть в глубокую воду. Но не думаешь ли ты, что для терапии это дело не годится?