Я решаю дать честный ответ.
— Я не знаю. Это правда. Я вся переломана, Дженни. Можешь в этом не сомневаться. Догадываюсь, что многим кажется неразумным мое желание заняться этим делом, но… Тут такие дела. Ты знаешь, чем я занимаюсь после смерти Мэтта и Алексы? Ничем. Это не значит, что я отдыхала. Это значит — именно ничем. Я сидела целыми днями на одном месте и смотрела на пустую стену. Затем ложилась спать и видела кошмары. Потом просыпалась, снова целый день смотрела на стену и вечером отправлялась в кровать. А иногда часами смотрела в зеркало и проводила пальцем по шрамам. — На глаза наворачиваются слезы. Я радуюсь, обнаружив, что это слезы злости, не слабости. — И вот что я могу тебе сказать: жить так куда ужаснее, чем все, с чем я могу столкнуться при расследовании смерти Энни. Так я думаю. Я понимаю, что веду себя как эгоистка, но это правда. — Я замолкаю, словно часы, у которых кончился завод.
Дженни пьет чай. Город живет своей жизнью, наши переживания его не касаются.
— С моей точки зрения, звучит разумно. Значит, ты хочешь узнать мое впечатление от места преступления?
Вот и все, что она говорит. Она не пытается отстраниться. Наоборот, она дает понять, что признает мое право на расследование. Она все поняла. Поэтому пора переходить к делу. Я ей признательна.
— Пожалуйста.
— Вчера мне позвонили.
Я перебиваю ее:
— Тебе лично?
— Угу. Назвали меня по имени. Голос, без сомнения, изменен. Велел мне поинтересоваться моей электронной почтой. Я бы проигнорировала звонок, но он упомянул тебя.
— Почему ты решила, что голос изменен?
— У него была нечеткая дикция. Наверное, чем-то прикрыл рот. Или закрыл микрофон телефона платком.
— А в речи не было каких-то особенностей? Необычных слов? Сленга? Акцента?
Дженни смотрит на меня с насмешливой улыбкой:
— Ты что, собираешься работать со мной как со свидетелем, Смоуки?
— Ты и есть свидетель. Для меня по крайней мере. Ты единственная, кто с ним разговаривал, к тому же ты была первой на месте преступления. Так что — да, свидетель.
— Что же, логично. — Она задумывается над вопросом. — Я бы ответила отрицательно. Скорее наоборот. Никакой модуляции. Голос очень ровный.
— Не могла бы ты вспомнить, что он сказал, слово в слово?
Я знаю, ответ будет положительным. Дженни обладает чрезвычайно цепкой памятью. Эта способность не менее пугающая, чем моя ловкость при обращении с оружием, и всегда нагоняет страх на адвокатов.
— Да. Он сказал: «Это детектив Чанг?» Я ответила, что да. «Для вас есть почта», — продолжил он. Это сразу привлекло мое внимание. Он не разыгрывал мелодраму, просто изложил факт. Я спросила, кто говорит, и он ответил: «Кое-кто мертв. Смоуки Барретт их знает. У вас есть почта». И он повесил трубку.