— Ты как? — спросил он, когда расстояние между нами достаточно сократилось.
— Нормально.
— Пройтись не хочешь?
Я решила, что он хочет отправить меня по какому-нибудь мелкому поручению.
— Куда?
— Ну, погулять. Выйди за внешний кордон, как будто хочешь просто подышать воздухом.
Внешний кордон устанавливали за прудом, чтобы на территорию не лезли посторонние.
— Вполне возможно, что наш друг по-прежнему здесь. Не верти головой. Он может наблюдать за нашей суетой из укрытия. И он будет крайне рад тебя увидеть. Просто походи туда-сюда, а мы со Стеннингом будем искать людей, которые слишком уж пристально на тебя глазеют.
До меня не сразу дошел смысл его затеи.
— То есть я буду у вас приманкой, так?
— Лэйси, мы же рядом, — сказал Стеннинг. — Если кто-то хотя бы приблизится к тебе, мы тут же его схватим.
— Само собой, — подтвердил Джосбери. — Также хочу отметить, что это не официальное распоряжение начальства и ты можешь отказаться в любой момент, а детектив-инспектор Таллок пообещала, в случае чего, лично отрезать мне яйца и скормить их голубям у Саусваркского собора.
Я с трудом сдержала улыбку.
— Не отказалась бы на это посмотреть.
Стеннинг похлопал меня по плечу, и они отошли в сторону. Через пару секунд я уже их не видела. Опустив голову, я потерла шею. Если повезет, со стороны покажется, будто она затекла от долгого сидения в машине.
Я пошла вдоль пруда по асфальтовой тропинке, которая вывела меня к толпе зевак, собравшихся у внешнего кордона.
— Разрешите пройти, — пробормотала я.
И, не оглядываясь, прошла мимо детской площадки, следуя вдоль голубого металлического ограждения. Скоро асфальт закончился, сменившись обычной дорожкой, которая тянулась к вершине невысокого травянистого пригорка. Слева простирались поля для каких-то командных игр, за парком высился розовый дом. На холме там и сям торчали деревья, но их было слишком мало, чтобы беспокоиться, не прячется ли кто-то в чаще.
Прямо мне под ноги откуда ни возьмись прыгнула большущая ворона, что, согласитесь, сложно трактовать как добрый знак.
День неумолимо шел к закату, и небо уже окрасилось той прелестной бирюзой, которую видишь только осенними вечерами. Странное это время, мне всегда так казалось: уже не день, еще не вечер, промежуточная пора, когда знакомый мир может резко изменить очертания.
Я понимала, что мир, знакомый мне, очертания уже изменил.
Лодочный сарай переливался многоцветными огнями, как цирк шапито. Приехал полицейский врач. Я видела множество людей, снующих из стороны в сторону, но знала, что они меня не видят: слишком яркий свет. Я по большому счету стала невидимой.